Онлайн книга «Записная книжка Дэша и Лили»
|
Я почувствовал (легкое) облегчение, когда София сообщила о своем возвращении в Испанию. Мы пообещали поддерживать связь, что и делали около месяца. Потом стали просто читать новости в онлайн профилях друг друга. На этом все. Нет, мне хотелось на Рождество чего-то большего, чем София. Может, Лили? Трудно сказать. Разумеется, последнее, что я написал бы в записной книжке: «Все, чего я хочу на Рождество, – это ты». – Чего я хочу на Рождество? – спросил я Анжелину Джоли. Ее полные губы не приоткрылись. – Чего я хочу на Рождество? – спросил я у Шарлиз Терон. И добавил: – Прикольное платье. Она тоже мне не ответила. – Они у тебя натуральные? – заглянул я в ее декольте. Шарлиз даже не попыталась влепить мне пощечину. Наконец я повернулся к Бумеру: – Чего я хочу на Рождество? Он на секунду задумался: – Мир во всем мире? – Ну спасибо, ты мне очень помог! – А что у тебя в амазонском перечне хотелок? – спросил друг. – Где? – На «Амазоне». В перечне хотелок? – Ты про список желаний, что ли? – Ну да, про него. И тут меня осенило, чего я хочу. То, что всегда хотел. Но мое желание было невыполнимым, поэтому я даже не внес его в список. Мне нужно было куда-то присесть, но единственную скамейку тут уже заняли в ожидании автобуса Элизабет Тейлор, Хью Джекман и Кларк Гейбл. – Я на секунду, – бросил я Бумеру, нырнул за Оззи Осборна со всей его семейкой (приблизительно 2003 года) и начал писать в записной книжке. «Значит, без умничаний? Правду и только правду? Я хочу на Рождество БОС. Полную версию. Без исправлений. Поясню, на случай если ты не такая ботаничка, как я: Б – Большой О – Оксфордский С – Словарь Только не краткий. И не на дисках. Ни в коем случае. Нет. Двадцать томов. Двадцать две тысячи страниц. Шестьсот тысяч статей. Наверное, самый грандиозный труд по английскому языку. И недешевый – почти тысяча долларов. Что, должен признать, многовато для книги. Но, черт, не для такой! Это ведь не просто книга, а полная генеалогия каждого используемого нами слова. В ней нет великих или малых слов, каждое слово важно. Понимаешь, в глубине души я жажду быть загадочным и мудреным, посвященным в таинство слов. Мне хочется поражать и обескураживать людей их родным языком. К слову, вот загадка для тебя: Мое имя – соединитель для букв [8]. Знаю, это похоже на детскую дразнилку, просто… правда в том, что мне бы хотелось оставить между нами некую таинственность, пусть даже и ненадолго. Своей загадкой я лишь подчеркнул, – хотя мои родители понятия об этом не имеют (и я уверен, отец бы сразу принялся горячо возражать), – что мне с самого начала дали имя, связавшее мою судьбу со словесностью. И в то время как другие находят земные удовольствия в спорте или сексе, я его нахожу в словах. Прочитанных или написанных мною самим. Если тебе повезло родиться в богатой семье и ты мечтаешь исполнить рождественское желание одинокого и таинственного лингвиста-провокатора, то, пожалуйста, знай: я не хочу получить БОС в качестве подарка. Я хочу заработать его или заработать на него (при помощи моей же любимой словесности). В таком случае он станет для меня наиболее ценен. На этом, пожалуй, мне стоит закончить, а то из меня польется сарказм. Но прежде должен признаться тебе со всей своей искренностью: твои печенья настолько хороши, что способны вдохнуть в эти восковые статуи жизнь. Спасибо за них! В четвертом классе я как-то пек для проекта по Вильямсбургу кукурузные маффины. Получились не кексы, а кирпичи. Поэтому ответить тебе тем же самым я не смогу, но… поверь мне, придумаю, как тебя отблагодарить». Не выставил ли я себя страшным словесным заучкой?.. Не важно, девушка, оставившая в «Стрэнде» записную книжку с загадками, меня поймет. Теперь самое сложное. Следующее задание. Я оглянулся на семейку Осборнов (в воске удивительно низкорослую) и увидел, как Бумер потрясает кулаком президенту Обаме. Окинув взглядом остальных политиков, я нашел Честного Эйба [9]. Вид у него был такой, будто облепившая его кучка туристов действовала ему на нервы больше, чем даже компания Джона Уилкса Бута [10]. Рядом с Эйбом стояла фигура, которую я принял за Мэри Тодд [11]. А потом она пошевелилась, и я осознал, что это нужная мне смотрительница. Она походила на более старую и менее бородатую версию любителя обнимашек дядю Сэла. Похоже, у Лили несметное количество родственников, которых она может задействовать. – Эй, Бумер, – позвал я. – Сделаешь для меня кое-что в «ФАО Шварц»? – В магазине игрушек? – Нет, в аптеке. Он уставился на меня, глупо моргая. – Да, в магазине игрушек. – Запросто! Нужно только убедиться, что в канун Рождества он свободен. Глава 6
Лили 24 декабря В сочельник я проснулась с радостной мыслью: «Ура! Наконец наступил канун Рождества – день, предшествующий самому лучшему дню в году!» Затем радость чуток померкла, ведь разделить мне его было не с кем. И зачем я только отпустила родителей? У них, видите ли, двадцать пятая годовщина. В рождественские дни подобный эгоизм недопустим! Дедушкин трехцветный кот Ворчун, казалось, был согласен со мной в том, что день начинался не очень-то весело. Он настойчиво потерся о мою шею, положил мордочку на мое плечо и громко хрюкнул мне в ухо. Перевожу с его кошачьего: «Вставай давай и корми меня, человек!» Так как Лэнгстон был для меня потерян, я провела ночь в своем любимом «укромном уголке Лили», у дедушки наверху. Лилин уголок – древняя кушетка, покрытая вязаным шерстяным пледом и стоящая в мансарде прямо под слуховым окном. В мансарде дедуля устроил для себя «дом престарелых», после того как продал свой бизнес и моя семья заняла третий этаж дома, где когда-то дедушка с бабушкой воспитывали мою маму и ее братьев. Бабушка умерла перед моим рождением, и, возможно, именно поэтому я стала дедушкиной любимицей. Меня назвали в честь нее, и в то время как дедуля переехал наверх, я переехала вниз. Получилось, что, потеряв одну Лили, дедушка сразу обрел другую. Он сказал, что решил отремонтировать мансарду для своих позднехолостяцких нужд и что благодаря ежедневной ходьбе по лестнице сохранит свою молодость. |