Книга Соль для вкуса, страница 49 – Марта Крон

Значит ползти.

Выглядываю из-за угла. Сидит на диване. Даже телевизор не включил. Тишина какая-то ватная. И затылок у него какой-то напряжённый. И дышит он… нехорошо как-то.

— Подойди ко мне.

Холодом что-то повеяло…

Сразу ему в ноги бросаться и пятки целовать или может прокатит, что я тут, ну вот, вообще не при чём? Это всё пагубное влияние моей плохой компании…

О. Точно-точно.

Опускаю взгляд и становлюсь прямо перед ним.

— В глаза мне посмотри.

Поднимаю и натыкаюсь на жёсткий, властный и очень озлобленный взгляд.

Надеюсь, смерть будет быстрой…

— Пей. — протягивает мне стакан с водой.

Молча беру и осушаю его до дна.

Фу. Горечь какая. Лекарство. Или яд…

Морщусь и отдаю обратно.

Опять тугое молчание.

Мысленно сгибаюсь под давлением парня, хоть бунтарская натура во мне вовсю рвёт глотку.

— Так и будешь молчать? — стальным голосом спрашивает Фролов.

— А что говорить? Я ничего не помню…

Пауза.

Затянувшаяся.

Прям как на суде. Он сидит. Я стою перед ним. Накалённая атмосфера.

Где мой адвокат вообще?

— Лиза, ты дала мне слово… — осуждающе процедил Пётр.

— Да… — хрипло ответила я.

— И нарушила его.

Ну всё. Пошёл в разнос. Только вот виноваты обе стороны.

— Да. — твёрдо отвечаю я.

— Получается, что твои обещания пусты и ничего не стоят… — снова наступает на меня с упрёком.

— Мои обещания стоят доверия. — говорю чистую правду.

— И где оно? — фыркает чернявый, разводя руками.

— У тебя его нет… — начинаю хмуриться и складываю руки на груди в защитном жесте.

Снова пауза.

— Почему? — сглатывает и пристально смотрит мне в глаза.

— Потому что я не могу доверять человеку, который ни во что меня не ставит! — выкрикиваю ему в лицо, чувствуя, как лихорадочно начинает биться сердце.

— С чего ты это взяла, Лиза?! — ошарашенно вскакивает с дивана.

Молчу.

Он мне ничего не обещал и предъявлять ему тоже ничего не могу.

— Я хотел позвонить… — и затихает.

— Но не обязан. — довожу мысль до конца.

На пару секунд его глаза сужаются, и он обводит моё лицо странным взглядом.

— То есть… — приподнимает брови. — Ты всё это устроила мне в отместку?!

Возмущённо охаю.

— Тебе корона на яйцах не жмёт?!

Чего это он лыбу давит?

Начинаю закипать. Чего он резину тянет? У меня уже ноги подкашиваются. Мутит. А он всё смотрит и смотрит…

— Сядь. — указывает Петюня.

Так уж и быть… уступлю.

Заваливаюсь на диван. Садится рядом и подгибает под себя ногу.

— Когда вы устраиваете девичник… какую цель преследуете?

— И ежу понятно — отдохнуть.

— Отдохнула? — тут же выпаливает он.

— Тебе лучше знать. — огрызаюсь я. — Кстати, об этом… Мы…? — поочерёдно показываю на нас пальцем.

Застывает.

Изучает будто.

— Что, если ДА?

Каменею на глазах. Сердце ухает вниз, а в голове полный раздрай.

Смотрю в пронзительные голубые глаза и тону. Захлёбываюсь и стрелой на самое дно.

— Это значит, что я малолетняя шлюха, а ты подлец. — обречённо выдавливаю из себя, расстраиваясь из-за истины в своих словах.

Он приподнимает уголок губ и кидает мне насмешку:

— Идеальная пара, не находишь?

Беззвучно проглатываю эту провокацию. Нет слов.

Перед глазами один вопрос: «Что я наделала?»

Как теперь смотреть на себя в зеркало? Как смотреть на него? Я конечно знала, что он козёл рогатый, но точно не могла представить, что он воспользуется ситуацией, воспользуется мной…

Предаст и изменит своей девушке…

Поиграли в брата-сестру, называется… Недолго песня пелась…

— А что ты хотела?! — добивает «розовое стекло» в моих глазах. — О чём ты думала, когда напивалась? Разве не для этого расслаблялась? Разве не для этого пачка презервативов в сумке?

— Каких пре…?

— Хотела развлечений? Получила. И ходить далеко не надо. Я всегда рядом. В следующий раз можешь даже не напяливать на себя этот бл***кий наряд. Просто заходи голая ко мне в спальню. Дверь всегда открыта…

Одна секунда.

Один звук разбитого «стекла» в ушах.

Один импульс.

И один удар.

Всё произошло в один момент.

От этой пощёчины мне лучше не стало. Только хуже.

От его слов даже не так больно, сколько от взгляда… От перелива в глазах. От холодной и беспощадной синевы до нежной и тёплой лазури.

— Лиз… — выжимает он из себя, а я уже не слышу и не вижу.

Встаю и ухожу к себе в комнату. Не оборачиваюсь, хотя вся спина покрыта мурашками от его следующих за мной тихих шагов.

Захлопываю дверь и выдыхаю. Бесшумно сползаю на пол и приваливаюсь к стене.

Ручка на двери дёргается. Мелькает мысль, что на замок-то не закрыла.

Только Петюня, очевидно, решил, что проход я забаррикадировала, поэтому дверь вышибается с ноги.

Заходит и оглядывает комнату. Останавливается на мне и молча садится передо мной на корточки.

Отвожу глаза. Ладонь горит. В горле ком. А в груди ураган.

Выстраиваю между нами невидимую стену.

Я зла. На себя. На него. На ситуацию. Даже на родителей, что заставили сюда переехать, зная, что мы с ним столкнёмся лбами из-за характеров и чувства собственной важности.

— Не было ничего… — срывается с его губ.

Хочу верить, но не получается. Желчные слова до сих пор обжигают и въедаются в мозг.

— Не было… — повторяет он. — Я бы не посмел…

Сглатываю. Смотрю на свои дрожащие руки. Из последних сил сдерживаюсь, чтобы не зарыдать.

Смотреть на него не решаюсь, иначе снесёт волной.

Он понимает. Медленно тянется ко мне. Берёт мою руку в свою и неторопливо ведёт вверх. Прикладывает мою покрасневшую ладонь к своей щеке. К месту удара.

Неожиданно комната перед глазами начинает плыть и тело одолевает слабость.