Книга Гиллиус: светлая сторона. Книга 1, страница 75 – Элла Вольф

– Что это? – спросила она и подняла на мать голову.

– Какая же ты глупая! – крикнула Хайя. – Это звезда с неба!

Арин не спускала глаз с матери:

– Она не настоящая.

Глаза у детей от возмущения чуть не провалились в череп.

– Нафтояфяя! – оскорбленно закричал Фарк. – Ввевда нафтояфяя!

– Она такая же настоящая, как и твоя пустая башка! – взъелась Хайя. – Можешь отправляться к себе в пыльный угол, если тебе звезда не настоящая!

Донна присела рядом со светлым ребенком.

– Конечно, милая, – ласково сказала она, обняв ее за хрупкие плечи. – Может быть, это не та самая звезда с неба, но, согласись, она поистине прекрасна.

– Да, – согласилась девочка, – это правда. – Сделала паузу. – Но все же она не настоящая, как утверждают другие.

– А ну, заткнись! – начала грубить сестре Хайя. – Королева всех пауков! Проваливай, мы не хотим играть с тобой, поняла?

– Не хотим! – поддержал ее Фарк.

– Прекратите, дети, – остановила их мать. – Одного истинного мнения быть не может. Каждый вправе думать то, что считает нужным. Если ты, милая, считаешь, что звезда не настоящая, то пускай для тебя так оно и будет. Вы должны знать, что вы вправе высказывать свое мнение, – Донна поднялась на ноги, – каким бы оно ни было.

– Твое мнение – чушь! – крикнула раскрасневшаяся Хайя младшей сестре. – Дурацкое мнение! Я не хочу слушать твое дурацкое мнение! Никто не хочет! Поэтому у тебя нет друзей, поэтому ты одна, как старая жаба! Звезда настоящая, поняла?

– Это нафтояфяя ввезда! – заревел Фарк и выхватил звезду из рук Донны. – Она нафтояфяя! МОЯ! – И побежал.

Я почти сам поверил в ее подлинность!

Особо-то бежать было некуда, комнату Фарк покинуть не осмелился, поэтому ему пришло в голову: а почему бы не побегать по кругу?

– А ну, стой! – завизжала раздраженная Хайя. – Она моя! МОЯЯЯ! – И устремилась вслед за братом.

Арин послушно продолжала смотреть на мать.

– Мне нужно бегать за Фарком? – спокойно спросила она. – Чтобы забрать фальшивую звезду?

Донна вздохнула:

– Нет, милая. Можешь не бегать.

– А что мне тогда делать?

– Хочешь – иди порисуй. Я помню, ты говорила, что тебе нужны новые угольки, я принесла.

– Хорошо, мама, я сяду за стол. – Малышка направилась в сторону небольшого письменного стола, похожего на школьную парту.

Донна снова вздохнула.

– Идем, – сказал ей Кирко. – Надо кое-что обсудить.

⁂

Они вышли за дверь, чтобы их разговор стал приватным. Кирко убедился, что в коридоре никого нет, повернулся к сестре. Я уже столько следил за ним, что мог читать эмоции на его морде. И сейчас он был крайне недоволен.

– И долго, скажи мне, это будет продолжаться? – спросил у нее.

– Что ты имеешь в виду? – не поняла Донна.

– Я хочу знать, почему вы снова пропустили ужин? Ты что, решила уморить детей голодом? Сколько они уже не ели нормальной пищи, а? Ты в своем уме, ответь мне!

– Что в твоем понимании нормальная пища, Кирко? Мои дети едят то же, что и я. С голоду никто не собирается умирать.

– Я спрашиваю: что они ели? – Он скрестил на груди руки, как воинственный джинн, и въелся в сестру взглядом.

Она немного замялась, убрала волосы за уши.

– То же, что и всегда, – ответила. – То же, что и на прошлый ужин.

– И что же это? Сушеные скряги, да? – усмехнулся он.

– Почему ты постоянно доводишь ситуацию до абсурда? Мы ели лесные плоды, ясно тебе?

– Антры – хищники! – прикрикнул он на нее. – А ты кормишь детей жженой травой. Скажи, какие из них вырастут Антры, а? Они не знают вкус настоящего мяса! А Арин! Это ты виновата в том, что она зажата в углу! Это только твоя вина. – Он наставил на нее указательный палец.

– Ой, не начинай! Ты прекрасно знаешь, почему она ведет себя так! Посмотрела бы я на тебя, будь у тебя светлые волосы! – Донна отшвырнула от лица длинный зеленоватый палец брата. – И перестань в меня тыкать! Решать мне, что есть нам, а что – нет. И вообще, возможно, если бы они росли со своим отцом, этого бы не случилось.

– А ну, не смей! – не дал договорить ей Кирко. – Даже не думай снова говорить мне про этого ублюдка, поняла? Я тебя предупреждал: если я еще раз его здесь увижу – отрежу ему башку! И поверь мне, я сдержу свое слово. У них есть я! Их дядюшка Кирко! И больше им никто не нужен! Тебе это ясно?

– Ты ненормальный. Это их отец, что он может сделать им плохого?

– О, ты не знаешь жизни, сестра. Этот сукин сын готов на все, чтобы заполучить трон!

– Иногда мне кажется, что ты хуже отца, Кирко! Помешался на своей власти! Тебе везде мерещатся предатели и злодеи. Пойми, не все хотят занять твое место. Есть Антры, которые хотят просто жить и воспитывать своих отпрысков.

Да ладно, отмахнулся я. Правда есть?

– Есть, – согласился Кирко и сделал паузу. – Но только не он. Ты прекрасно знаешь, что этот ублюдок не в их числе.

– Перестань выражаться, прошу тебя. По крайней мере, не рядом с детской. Я тебя сотню раз просила, но ты не желаешь меня даже слушать.

– Не меняй тему, Донна. Я тебя предупредил. Если еще раз увижу его в нашем замке – убью. Сама знаешь за что. И это был последний раз, когда вы пропустили ужин. В следующий раз отправлю за тобой Глаза. Посмотрим, как ты сможешь ему отказать. Мои племянники не будут питаться хуже, чем рабы в замке, за этим уж я прослежу.

– Натравишь на меня своего зверя? – Она возмущенно уткнула в бок руку.

– Я сделаю все, чтобы добиться цели. И неважно, касается дело еды или войны.

– А, опять заговорил об этой идиотской войне! Может быть, хватит уже только об этом и думать? Может, лучше родите с Шиннаей ребенка?

Кирко удивленно поднял брови.

– Я думаю о нашем будущем, – ответил ей. – И похоже, что только меня это заботит.

– Тебя заботит лишь власть, Кирко. Не обманывай хотя бы меня!

– Как ты смеешь такое мне говорить? Соблюдай субординацию в разговоре с Хозяином.

Теперь брови подняла Донна.

– А, теперь я твоя рабыня, значит? – спросила она и издевательски поклонилась: – Чего изволите, мой господин?

– Смотри не переусердствуй.

– Ты помешался! – крикнула ему прямо в лицо. – Ты, Хивау и наш отец – вы все втроем помешаны на своей власти!

– О-о-о! Не вплетай сюда этого предателя, Донна. И об отце я тебе говорил не напоминать мне больше никогда в жизни! Он был настоящим трусом, и я не собираюсь ударяться в воспоминания о нем!