Онлайн книга «Период распада. Апофеоз войны»
|
– Послушай, Ник. – Каша не знал, как начать этот непростой разговор, о котором думал последние пару часов. – Мне бы… вот если бы… – Мы не сможем тебе помочь, – тихо сказал Марио, сразу поняв, что хочет сказать старик. – Но там ведь в заложниках люди! – Даже если и так… Ты же сам сказал, что эти – как ты их называл? охотники? – ищут лекарство от болезни. Ведь это даже хорошо. Нам, конечно, оно не нужно, нас эта беда прошла стороной, но ведь остальным надо помочь. – А ты бы добровольно пошел к ним в лабораторию? Для опытов? – внезапно едко спросил старик, в упор глядя на Марио. – Согласился бы помочь остальным? Ведь ты же не болеешь. У тебя иммунитет. И у твоих друзей. Марио посмотрел на Кашу. Старик, как ни старался, не смог прочитать в его глазах никаких эмоций. Аркадий даже повторил свой вопрос: – Пошел бы добровольно под нож? Но и тогда взгляд парня остался безжизненным. – Нет, – наконец ответил Ник. – Не пошел бы. – Тогда чего говоришь и решаешь за всех? – старик разозлился. Ему хотелось упрекнуть парня в том, что он стоит здесь перед ним и не хочет помочь, словно бы иммунитет Марио и его друзей был чем-то плохим. Каша и сам сразу понял, что все претензии к Нику были какими-то детскими, и еще больше разозлился – от беспомощности. – Я ни за кого не решаю, – спокойно ответил Марио. – Только за себя. А если пытаешься других подговорить штурмовать неведомую базу неведомых охотников – вперед, я не против. Но парни не согласятся. Это уж поверь моему опыту. Каша и сам знал, что никто не согласится, – хватило того непродолжительного общения, чтобы понять, что среди новых знакомых помощников не найдется. Их все устраивало в этой новой жизни. Согласились подбросить до Мертвого города – и на том спасибо. – Ладно, – вздохнул старик. Злость быстро отступила, оставив в душе неловкость, пустоту, горечь. – Ты уж прости меня, что нагрубил. Сам понимаешь… – Нормально все, старик, не извиняйся. Если хочешь – поехали с нами? – Нет, – отрезал Каша. – Друзей не брошу. – Как знаешь. Тебе решать. – Полезайте в машину, – крикнул Нерон, выходя из леса с новой порцией дров. – Скоро двинем в путь. Да ветки прихватите, что у машины оставил. А то все за вас делай – и печку топи, и дрова носи, и машину рули, и перекус организуй. Кстати, о еде. Слышь, Автомат, – обратился он к Леве, – пожрать бы. – Сухарей не дам! – высунул тот нос из машины. – Не положено. – Эх, зря мы тебя завхозом сделали, – вздохнул здоровяк и повернулся к Марио. – Слышь, Ник, может, переизберем завхоза? Этот голодом держит всех, иуда! Помрем ведь! – Без еды можно месяц жить, – заметил Лева. – Какой еще месяц? Нет, ты слышал, Марио, что он там гутарит?! – Все правильно, Автомат, говоришь! – кивнул рыжему товарищу Ник. Сказал Нерону: – У нашего завхоза все по нормам. Если бы не он, давно бы запасы проели свои и сидели бы голодные. А так – какой-никакой, а обед всегда есть. – Да какой это обед? – вздохнул Нерон, потупив взор. – Четверть пайки – разве с этого наешься? А мне витамин нужен! Мне углевод необходим! – Ну все, хватит ныть! – не вытерпел Автомат. – Курятину будешь? – Да какая это к черту… ладно, буду, – вздохнул здоровяк, поглядывая на деревья, словно что-то там высматривая. – Жрать захочешь – и не такое будешь лопать! Автомат вышел из машины, размял затекшую шею. – Панталонник немецкий! – выругался Нерон, погрозив кулаком. – У меня польские корни. – Да мне все равно. Давай курятину! Слышишь – в животе уже все будоражится? – Ник? – повернулся Лева к командиру. – Стреляй, – дал добро тот. Парнишка достал из машины автомат, отошел в сторону, к деревьям. Каша недоуменно глянул на нового знакомого, спросил у Марио: – Куда это он? – За курятиной! – оскалился Нерон. – Сейчас поедим! – Но там… нет ведь куриц никаких. Только… На дереве сидела ворона, черная, с пепельно-серой головой, и с хозяйственной серьезностью смотрела на людей. «Они что, действительно…» – подумал Каша и оборвал сам себя, будто пришедшая догадка была чем-то кощунственно-запретным, о чем даже думать грешно. Лева не спеша поднял оружие, приложил приклад к плечу. Ворона пугливо вспорхнула. Стрелок поймал летящую птицу в прицел, дал небольшое упреждение, мягко нажал на спусковой крючок. Грохнуло. Ворона словно споткнулась и, кувыркаясь, свалилась в снег. – Вот тебе и курятина! – довольно проголосил Нерон, подбегая к мертвой птице. Поборов отвращение, Каша пошел следом. Ворона лежала на снегу, еще горячая, и от нее исходил завиток пара. – Вот и похлебка будет сегодня на обед! – обрадовался Нерон, поднимая за крыло птицу. – Тащи ее в котел! – крикнул Изолента, высунувшись из окна машины. – Сейчас ее ощиплем – и в суп! – Но ведь… – начал Каша и не смог продолжить – тугой комок тошноты поднялся с желудка к горлу. – Она ведь… больная? – Нормальная, – уверенно заявил Нерон, осматривая теплое тельце, просвечивающее сквозь перья синюшно-белесой, пупырчатой кожицей. Спросил угрюмо у Левы: – Луковку хоть выделишь? Чтоб хоть навар вкусный был. – Нет, – категорично ответил тот. – А укропу сушеного? Укропа же у нас много, – продолжать выпрашивать Нерон, вертя перед собой мертвой птицей, словно исполняя ритуальный танец. – Нет! – У, жмот! Соли давай! И даже не думай ныкать. За соль я тебя… – Вот тебе соль. Устроил тут забастовку! Нерон взял мешочек и, что-то бубня себе под нос, пошел за машину – ощипывать птицу. Ворону сварили в котелке на печке. Мясной влажный запах, наполнивший собой салон машины, неприятно лип к телу, пропитывал собой каждую пору кожи. Каша терпел до последнего, но, когда ему протянули железную миску с бурой жижей, из которой торчала воронья лапка, не выдержал и вышел на улицу. Нерон пожал плечами и довольно заметил: – Мне больше достанется. И перелил порцию старика в свою миску. Каша с плохо скрываемым отвращением смотрел на обедающих. Парни ели молча, чавкая и покряхтывая от обжигающей губы похлебки, друг на друга не смотря, словно пребывая в тягучем скорбном молчании, какое бывает на поминках. А ведь не так и далеко от истины это было. Похороны мира прошли, теперь – поминальный обед. Нерон достал из своей тарелки кусок серой вороньей плоти, сосредоточенно отделил мясо от косточки, внимательно осмотрел и то, и другое. Потом обсосал кость, с хрустом обгладывая белые хрящи, вновь принялся за похлебку. Быстро ополовинив тарелку, выудил оттуда мясо, закинул в рот и принялся жевать, иногда вздыхая и поглядывая в потолок. |