Книга Лунная ведьма, страница 23 – Татия Суботина

— Ниэла…

Только этот предатель умеет говорить так, что у меня внутри все обрывается. Вместо выбранной ранее холодности я вновь сорвалась в пучину обиды и гнева.

— Что ж ты так быстро и легко променял то, лучшее, как говоришь, на утехи под подолами чужих юбок?!

Лукас отшатнулся, точно вместо обвинения получил хлесткую оплеуху.

Как же долго я ждала, чтобы спросить именно это! Только отчего-то особого удовольствия не испытала.

— Или не таким уж и лучшим оно было? Раз ты не смог отказать себе в лишней возможности «попробовать нектар с нескольких цветков, восхваляя каждый», — перекривила его я, вспомнив слова колдуна десятилетней давности и поморщилась.

Обвинение вышло наполненное ядовитым сарказмом — самой противно. Лукас побледнел, очевидно и он не забыл, что именно говорил ведьмочкам в ту ночь. Но явно не ожидал, что я решусь ударить его же словами.

Глядя некогда любимому мужчине прямо в лицо, я прекрасно подмечала малейшие изменения в нем. Легкий румянец стыда, вороватый взгляд в пол, сутулость вины…

И ведь жалеет-то искренне, такие эмоции не подделать, а женское сердце все равно щемило от боли из-за предательства. Да и хрупкий цветок доверия погиб еще там, у беседки. Десять лет назад. Как вернуть то, что исчезало в муках? И стоит ли это возвращать?

— Я ошибся. Сглупил, — хрипло пробормотал Лукас.

Опять классические оправдания. Такие мужские… Не приносящие совершенно никакого облегчения.

— Прости меня.

Простые, казалось бы, слова. Труднопроизносимые для гордого воина. Но, увы, не лекарственные. Нельзя растоптать все хорошее, а потом, склонившись над руинами, просить прощения и ждать чуда. Так не бывает. Даже в мире магии.

— Пятеро мачех сделали все, чтобы я еще в детстве разочаровался в женщинах.

Подумаешь, бедняжечка!

— Пятеро? А твоя мама что же…

— Она умерла сразу после того, как дала мне жизнь.

Я сконфуженно замолчала. Не знала таких подробностей. Да и толком никогда не интересовалась жизнью Лукаса, восхищаясь им, как недосягаемым светилом, издали.

— Мне жаль.

— Мне тоже, — признался он. — Может, если бы она осталась жива, то и наша жизнь с отцом сложилась бы иначе.

Намекает, что будь в отчем доме с детства одна мама, то и отношения с женщинами в будущем приобрели бы неведомое ему постоянство?

— Почему она, — замялась, прикусив нижнюю губу. Насколько уместно будет задавать столь личные вопросы?

Лукас меня опередил, избавив от неловкости:

— Умерла?

— Да.

— Отец говорил, что она всегда мучилась слабым здоровьем и никакая магия не могла этого исправить. А когда отяжелела, так и вовсе стала напоминать тень от себя прежней.

Он винил себя в смерти матери. Пусть колдун и не озвучил этого вслух, но все было понятно без лишних слов.

— Ты не виноват.

— Не появись я так рано, может, она успела бы окрепнуть и…

— Нет, — резко прервала его ложные надежды. — Если богами предначертана смерть, то от нее никуда не деться.

Лукас скупо кивнул. Вроде и согласился, но остался при своем. Я и вовсе растерялась. Колдун и откровенность? Где это видано? Он приоткрыл мне душевную рану, но залечить ее не так просто — слишком много времени прошло с момента появления.

— Но главное не в том, почему я сделал так, как сделал. А в том, что никогда не думал, каково тебе будет, после измены. Повлияет ли это как-то? Или ты поступишь как другие: даже не заметишь, — он пожал плечами, вперившись нечитаемым взглядом в каминное пламя. — Я просто поступил так, как привык, несвязанный обязательствами или ответственностью. И за это, Ниэла, тоже прошу прощения.

Ну надо же! Едва ли не впервые с момента встречи Лукас заинтересовался мной: чувствами, переживаниями, мыслями, жизнью.

— Образование нашей связи я принял за сладострастный морок. Если бы только знал тогда…

Колдун замолк на полуслове, неотрывно глядя мне в глаза. В этот взгляд он попытался вложить все то, что не смог озвучить. Чувства, которым я пока не верила. Чувства, на которые Лукас из прошлого никогда не был способен. Чувства, которые станут моей погибелью, лишь решусь им поддаться…

— Поступил бы иначе? — едва открыв рот, я уже заранее знала ответ.

Он отчетливо читался в выражении его лица. И страшно подумать, на мгновение я поверила в эту искренность, забыв о предательстве и мучениях, что пришлось пережить.

— Если бы мы могли начать сначала, как будто ничего и не…

Больше сдерживаться сил не осталось. Я резко чеканя шаг, подошла к окну. Перед глазами все расплывалось. То ли от злости на несправедливость, то ли от слез, которые Лукас не увидит. Никогда? Не сейчас точно.

— Разговор окончен.

— Ниэла? — обеспокоенно окликнул он.

— Я устала и хочу спать.

Невыносимо тяжело открывать кому-то душу, а еще тяжелее заглядывать в чужую. Мне было больно за Лукаса. И за того мальчика, что никогда не знал материнской ласки, и за взрослого мужчину, что сейчас выглядел потерявшимся в мире. Возможно, это уже работала наша связь, а может, просто я хотела ему сочувствовать, чтобы оправдать ту подлость.

В любом случае, дальше так продолжаться не могло. Этот разговор не принес ничего хорошего — одну печаль и разочарование. Пусть я стала лучше понимать мотивы колдуна, но раскрыться взаимно для откровения или прощения? Нет, готова не была.

Несколько долгих минут ничего не происходило. Лишь тяжелое молчание стало мне ответом.

— Хорошо, как скажешь, малышка, — через какое-то время послышался вздох колдуна. — Мы еще вернемся к этому разговору.

Молчание — мой лучший друг. Вроде и не говоришь ничего дурного, а каждый понимает по-своему. Часто ведьмам это играет на руку. Нежелание показывать эмоции принимают за холодность и пренебрежение. Так и рождаются слухи о бездушности колдуний.

— Очень хочу услышать, что ты скрываешь от меня.

Сердце едва не пробило грудную клетку, я сжала пальцами узкий подоконник, покачнувшись.

— Скрываю?

— Как жила эти десять лет? Или, например, почему я тогда перестал тебя чувствовать?

— Не думал, что после твоего предательства наша связь разорвалась? — лучшая защита, как говорится, качественное нападение. Ведьме ли это не знать?

— Не спорю, такое возможно, — согласился он. И тут же загадочно добавил: — Но вот зачем Агафтия на верховном совете среди ковенов огласила тебя погибшей?

На миг перед глазами все потемнело. Тетка официально умертвила меня в ведьмовских кругах?

Чтобы вдоволь намучить новую игрушку? Сломать под себями выбросить, когда вдруг не выдержит напора? А твердят, что родная кровь не водица…