Книга Муравечество, страница 164 – Чарли Кауфман

Эй, я не просто мальчик на побегушках, ребят

Режиссер Джадд Апатоу принимает мир таким, какой он есть, а не каким хочет его видеть. Вот почему он остается одним из самых важных уцелевших голосов кинематографа. Сморщенная от ожога рука и проломленный сталактитом череп нисколько не повредили его выдающемуся творчеству и не затупили колкие, но все же мягкие остроты. Сюжет здесь, хоть он и очаровательный и вдохновляющий, не так уж и важен (как и во всех вещах Апатоу). Главное на экране — человечность. Когда мальчик на побегушках команды «Слэмми» — умственно отсталый, который мечтает (довольно логично) стать умственно отсталым комиком, — рассказывает свою первую шутку центровому Джонсу (сыгран неподражаемым афроамериканским актером Теренсом П. Салливаном П. Джексоном П. Дидди), а Джонс реагирует с необузданным смехом, публика внезапно понимает, что наши различия только поверхностны. В конце концов, все мы люди, все живем в пещере и все жаждем человеческого контакта. Речь, которую дает здесь Джонс, потрясла меня до глубины души: «Слушай, Барри, мы с тобой не так уж отличаемся. Оба хотим оставить свой след. Я — кидая мяч, ты — в умственно отсталой комедии. Но мне нравятся твои шутки, а тебе нравится, как я закидываю мяч. И знаешь что? Вместе мы изменим эту пещеру». Или момент, когда тренер Джонсон (кто по обаятельной привычке не прочь тайком забить косячок-другой за сталагмитом) узнаёт, что у его жены, с которой он провел в браке двадцать лет, смертельная болезнь, но скрывает свои страдания, чтобы не испортить день рождения главного баскетболиста Дэррила, но он живет в интернате свидетелей Иеговы (Норртернате ^[197]), где не празднуют дни рождения, так что парни скидываются на торт, берут уроки пения и исполняют невероятную многоголосую версию «С днем рожденья тебя». Или когда Чиркаш, школьный лузер, наконец набирается смелости пригласить Мелани, самую умную девушку в школе, на зимние танцы, а она отказывается, а потом переживает и соглашается, а потом ее сбивает машина. Отчаяние на лице Чиркаша достойно Фальконетти и приводит, возможно, к величайшему сюжетному повороту в истории кино, когда Чиркаш осознаёт, что теперь именно ему предстоит довести до конца исследования Мелани и излечить СПИД. А сцена, где Чиркаш спорит с родителями о своем имени, отсылает нас к лучшим бергмановским диалогам:

— Почему вы вообще назвали меня Чиркашом?

— Так звали твоего дедушку. И если устраивало его, то устроит и тебя.

— Но это же значит…

— Мы знаем, что это значит!

— Мне очень тяжело с этим именем.

— Думаешь, твоему дедушке Чиркашу нравилось? Но он терпел и стал президентом!

— И всё же.

Это единственное, одинокое «И всё же» — возможно, величайшая реплика в истории кино, ибо она ловко охватывает всё человеческое бытие.

«Когда вы поймете, что внутри спокойны во всем,

будет принадлежать вам». — Лао-цзы

«Если бы я узнал, что завтра настанет конец света, то сегодня

посадил бы яблоню». — Мартин Лютер

«Фотография выхватывает мгновение времени, изменяя

вокруг тем, что удерживает неподвижно». — Доротея Ланж

«Душе я сказал —

смирись! И жди без надежды, ибо ждала бы не то» ^[198]. — Т. С. Элиот

(Курсив, подчеркивание, жирный и чрезмерно большой шрифт — мои.)