Книга Вверх тормашками в наоборот. Книга 3, страница 28 – Ева Ночь

Айбин шумно сглотнул. Несмотря на сытость, почувствовал неистребимую, давно забытую жажду, когда темнеет в глазах и подгибаются колени.

Ренн споткнулся, немного замедлил ход, поймав удивлённый взгляд Сандра и Нотты.

– Я сейчас, быстро. Побудьте здесь.

Сандр ни о чём спрашивать не стал. Остановился. Замерла рядом и Нотта, покорно пережидая остановку, прижатая крепкой рукой стакера к его груди.

Ренн вынырнул прямо перед носом Айбина – соткался из тьмы. Сурово сведённые брови, крепко сжатый рот. Кровочмак отшатнулся от неожиданности. Наверное, ненормальное состояние тому виной. В другое время он вряд ли пропустил появление мага в такой близости к себе.

– Держи, – сквозь зубы процедил Ренн и сунул Айбину в руки сладкое лакомство. Айбин замер, намертво зажав в руке истекающий тягучим сиропом пончик.

Маг исчез и появился возле Нотты и Сандра, а кровочмак, не отрывая от них взгляда и не удержавшись, запихнул сладкое в рот. Он не стонал, но, чувствуя, как сироп растекается по языку, покачнулся.

Хотелось зажмуриться, наслаждаясь. Смаковать лакомство долго-долго, но сахарный пончик почти незаметно растворился во рту. Тело зигзагами прошило удовольствие, и Айбин впервые за сотни лет почувствовал, как шумит кровь в ушах.

Он, не отрываясь, следил за троицей и бесшумно следовал за ней. Тело двигалось послушно, чутко реагируя на раздражители. Кровочмак умело прятался, лавировал, затаивался. А из глаз катились горячие слёзы – ещё одно забытое ощущение, ещё один шаг к возвращению из бездны.

Нотта привела их к неказистому домишку, который странным образом прижился почти в центре города. Приземистый и неприметный, он прилепился к более удачным сотоварищам и не бросался в глаза.

Ренн хмыкнул и провёл руками по воздуху.

– Неплохо. Неумело, но с душой.

Нотта опустила глаза. Лёгкий румянец коснулся её белоснежной кожи.

– Я научилась… сама, – призналась нехотя и обречённо пошевелила рукой.

Она остановилась возле калитки, замерла, словно закрывая собою вход, задышала часто и взволнованно.

– Я прошу… я надеюсь… на вашу порядочность и молчание. Я не знаю, могу ли вам довериться, но вы не даёте мне выбора.

– Не бойся, – сверкнул улыбкой Сандр. – Тебе ничего не угрожает.

– Я не за себя переживаю, – прошептала еле слышно, опустила голову и, шумно вздохнув, коснулась калитки рукой.

На миг воздух подёрнулся рябью, прозвучал отчётливый щелчок, и калитка открылась.

Дверь дома тоже была запечатана заклинанием.

– Никогда не думал, что женщины доберутся и до магических ритуалов, – насмешливо буркнул Ренн. – Но женщины умеют удивлять. Им мало своих даров, они попутно способны подцепить всё, что плохо лежит.

– Тебя это раздражает? – мимоходом спросила Нотта, сосредоточенная на том, чтобы распечатать дверь.

– Меня это восхищает, но и досада присутствует – скрывать не буду. Случись подобное в другое время, возможно, я разозлился бы. А теперь даже способен понять.

Нотта справилась с дверью и вопросительно посмотрела на Ренна.

– У него сестра – магичка, – пояснил Сандр. – Не отвлекайся, время позднее, а нам ещё назад пробираться по абсолютно пьяному городу. Там Дара беспокоится и поснимает с нас головы, если мы пробудем здесь слишком долго.

Айбин чувствовал: Нотта хочет расспросить про Дару, но не решается заводить долгий разговор. Чем дальше, тем тоньше становилась связь певицы с этим миром. Он не мог понять, как она ещё держится и почему до сих пор не свалилась. Какая-то странная грань бодрствования. То ли заснуть хочет, то ли в обморок упасть.

Нотту покачивало, но человеческому взгляду этого не заметить. Только кровочмаковское чутьё улавливало её безмерную усталость. Даже если учесть выступление и приключения, она не могла потерять столько сил. Что это? Истощение? Глубокая запущенная болезнь? Пока не понять. Он разучился многое видеть и чувствовать.

Она шла по пустому дому бесшумно, словно боялась вспугнуть тишину. Сандр, Ренн и Айбин осторожно двигались за нею вслед.

Не ощущалось никакой опасности. Крохотные комнатки – четыре штуки. Темно и тихо. Нотта не зажигала свет, двигалась на ощупь, но уверенно. Странное поведение, если учесть, что она не живёт в Бергарде, и этот дом скорее всего – съёмный.

Возле четвёртой двери девушка замерла, откинула с лица серебристые волосы и, поколебавшись, взялась за дверную ручку.

– Помните: вы обещали, – голос её звучал глухо. Проще было бы объяснить, к чему такая таинственность, но она не стала.

В комнате, как и во всём доме, царил полумрак. Айбин хорошо видел в темноте, чего не скажешь о Ренне и Сандре, хотя они держались неплохо: вопросов не задавали, терпеливо сносили причуды Нотты.

Абсолютно пустое помещение. Голые стены, дощатые полы. Нет ни кровати, ни стула – ничего, кроме большого короба в самом тёмном углу.

Нотта подошла к нему и наклонилась. Проворковала что-то очень тихо, почти неслышно и совершенно неразборчиво, словно на птичьем языке.

Когда она распрямилась, то держала на руках ребёнка – маленького, замотанного в какие-то лохмотья.

Сандр и Ренн ничего не поняли, а Айбин напрягся вглядываясь в темноту. По телу прошла дрожь, воздух, казалось, зазвенел на сотни голосов.

Нахлынуло всё и сразу, перед глазами прошли рваные картинки прошлой жизни. Полуденное солнце. Счастливые лица. Смех матери. Голос отца.

– Он красивый, правда? – вбивались в мозг далёкие-далёкие слова тех, кого уже нет на этом свете.

– Самый лучший. Уникальный. Не такой, как все! – уверенный ответ. Интонации, не допускающие сомнения и колебания.

Вынырнув из видения, Айбин тряхнул лохматой головой, чтобы сбросить осколки воспоминаний. Картинки не хотели сдаваться, но всё же таяли искрами в напоенной тишиной тьме.

Сандр и Ренн стояли тихо, ждали, когда смогут отправиться назад. Кровочмак приблизился к Нотте. Так, как умел только он: молниеносно.

Девушка вздрогнула и прижала ребёнка к груди в защитном жесте. Затравленно смотрела в его глаза, что светились в темноте.

– Покажи руки! – приказал он властно. Не заигрывая, не добавляя мягкости, не пытаясь смягчить ментальный удар.

Нотта судорожно втянула воздух, медленно присела и осторожно положила ребёнка на пол. А затем, не отрывая заворожённого взгляда от кровочмака, как во сне, протянула к нему руки.

Мягкие паучьи лапки пробежались по запястьям, беззастенчиво задрали рукава и ощупали руки снизу вверх вплоть до плеч.

– Как давно ты его кормишь? – спросил вкрадчиво и сжал руки в кольце цепких пальцев.

Нотта рвано выдохнула. Её лицо белым пятном расплывалось в тёмноте.