Онлайн книга «Мор»
|
Мне все равно. Не знаю, сказала я это вслух или подумала, замечаю только, что рука всадника – идеально удобное место, куда можно приклонить голову. Я закрываю глаза, едва замечая, как насторожился Мор. – Сара? – М-м, – глаза слипаются. – Сара. Он разворачивает мою голову лицом к себе. Сонно моргая, я приоткрываю глаза. Он внимательно смотрит на меня, задерживая взгляд на моих губах. Вид у него встревоженный. – Ты не в порядке. Неужели? Кажется, я слышу, как он ругается себе под нос, затем, цокнув языком, обхватывает меня крепче. Джули пускается в галоп, из-под копыт мне на ноги летят ледяные брызги. – Почему ты мне ничего не сказала? – рычит на меня Мор. А может, это не он, а ветер и дождь… – Я д-должна страдать. Он фыркает, и, клянусь, я ясно слышу его слова: «Но не так». И это кажется мне смешным, поскольку именно так я и должна страдать. На ближайшем повороте всадник дергает поводья, и конь сворачивает на узкую грязную дорожку. Стоило красавчику принимать накануне ледяной душ. – К-куда мы едем? – спрашиваю я. Язык стал толстым и еле ворочается во рту. – Видимо, я снова недооценил, насколько ты хрупкое создание. Очень точный ответ на мой вопрос. Примерно через километр я вижу впереди обшарпанный желтый дом, знававший лучшие времена. Мор скачет к нему напрямик и не сбавляет темпа, пока мы не оказываемся почти у самого порога. Спрыгнув с лошади, он подхватывает меня на руки. Три широких шага, и он у двери. Нога в ботинке привычно бьет в дверь, и та послушно отворяется. В доме раздаются крики и визг. Только не это, не надо больше людей. – Прочь с дороги! – рычит всадник. Мельком замечаю семейную пару средних лет и две любопытные детские мордашки за их спинами. Нет. Мор устраивает меня перед натопленной дровяной печью и прижимает к себе до тех пор, пока я не перестаю дрожать. Вцепившись в его руку, я заставляю себя открыть глаза. – Нам нельзя здесь оставаться, – еле слышно шепчу я. – Мне нужны одеяла, – распоряжается всадник. А на меня даже не смотрит. Веки сами закрываются. Тело кажется тяжелым. Ужасно тяжелым. – Пожалуйста, – я знаю, что это неправильное слово, но я ничего не могу поделать. А как еще вымолить чью-то жизнь? – Т-ш-ш. Одеяла! И еще дров. Рука гладит меня по волосам. Мне хочется посмотреть и понять, чья она, но веки словно свинцовые, я не в силах их поднять. Наконец-то мне хорошо, тепло, и обо мне заботятся, а больше сейчас ничего не нужно. Я начинаю расслабляться, голова снова устраивается в изгибе чужой руки. Какое удивительно удобное место для сна. Дети! Я пытаюсь выпрямиться, заставляю себя подняться. – Т-ш-ш, Сара. Я здесь, рядом. Кто это? Только не дети. Только не дети! Постепенно, мало-помалу я прихожу в себя. На мне целая гора одеял, а передо мной в печи весело потрескивает огонь. Я, не отрываясь, долго смотрю на него, словно в нем таятся ответы на все мои вопросы. Малейшее движение дается с трудом, будто я выпила лошадиную дозу самогонки, потом решила пробежать марафон, да еще и попала под товарный поезд. Вчера был не лучший мой день. Обессилев, я со стоном откидываюсь назад. Стоило шевельнуться, как я почувствовала прикосновение воздуха к обнаженной коже. Что за чертовщина? Я голая? Мой живот железной хваткой сжимает чья-то рука. Стопминуточкучтозахрень. Я чувствую, как у меня вскипают мозги. Быть того не может. Нетнетнетнетнетнетнетнет. Неееееееет. Оборачиваюсь назад – так и есть. Мор, собственной персоной, прижался ко мне, словно мы любовники. Насколько я понимаю, рубашки на нем нет. Дыши глубже, Берн. – Мы с тобой?.. – я даже не могу договорить этого. – Ты сильно переохладилась. Ах, ну да. Разумеется. Вполне логичный ход событий. Только бы не оказалось, что я трахалась с самым ненавистным созданием в мире. Потому что это уж настолько немыслимо, настолько за пределами добра и зла, что… С чего мне такое в голову пришло? Я подтягиваю одеяла, кутаюсь в них как можно плотнее, и сажусь, прикрыв все, что могу. – Где мы? Мор садится рядом со мной, и теперь это действительно выглядит так, как будто у нас с ним шуры-муры. – В доме, – отвечает он. Каков вопрос… Издали слышны приглушенные голоса. – Нет, вам туда нельзя. – Но я есть хочу. – Это правда всадник? – Я хочу погладить его лошадку! – А ну-ка марш в свои комнаты, оба! По полу топочут маленькие ножки. У меня екает сердце. Дети. Точно. Я тру глаза, мечтая, чтобы последних часов просто не было. Дети. Под одной крышей с Мором. – Не дай им умереть, – шепчу я. – Все умирают, Сара. Я закрываю глаза. Как же все болит. Тело, сердце, душа. Они умрут. Я поворачиваюсь к всаднику лицом, прижимая к груди одеяло. На нем рисунок – гоночные машинки. Это одеяло маленького мальчика, отданное, чтобы я согрелась. Иногда мелочи ранят сильнее всего. – Если честно, – говорю я, – большей гнусности я от тебя не слышала. Он щурится. – Все люди смертны, – добавляет он, игнорируя мою реплику. – Это не значит, что им обязательно умирать именно сегодня! – кричу я шепотом, стараясь понизить голос ради семьи. – Сегодня они и не умрут. У них есть еще несколько дней. Внезапно я понимаю, что мне тошно на него смотреть и находиться с ним рядом. Он собирается убить детей. Детей. Я знаю, что он уже убивал детей. Тысячами. Но сейчас все это слишком близко, слишком реально, и я не могу этого вынести. Не говоря ни слова, Мор протягивает мне груду одежды – явно прошелся по хозяйским шкафам. И это, пожалуй, самое отвратительное. |