Книга Пепел и Лунный свет, страница 113 – Редгрейн Лебовски

– Надеюсь, ты понимаешь, что мы еще вернемся к этому разговору, – отстранившись, выдохнул он.

– Более чем.

– А теперь ухватись за меня…

Опираясь на Исайю, Адель встала. Кроваво-красный снег все не прекращался – выныривая из тумана, клубящегося над головами, он мягкой периной ложился на изъеденную Гнилостью землю.

– Ты будешь в порядке? – спросил Малахия.

– Да, – кивнула Адель. Неважное самочувствие оказалось вполне терпимым, бывало и хуже. – Вам пора. Не волнуйтесь, я справлюсь с Лукой.

Проводив Инкарнатов до кареты, рядом с которой ждал дракон, Адель вкратце выслушала все, что Исайе удалось узнать о магии крови за эти дни. Во многом магия чародеек была такой же интуитивной, как и магия избранников Вселенной, – главное, следовать за своим чутьем.

После того как Авери взмыла в небо, унося с собой карету, Адель первым делом похоронила тело Брины. Нуждаясь в короткой передышке, чтобы собраться с мыслями и хоть немного свыкнуться с новообретенной силой, она не спешила сразу извлекать Луку из ловушки. Ведь когда Адель это сделает, у нее будет всего пара секунд, чтобы использовать магию крови, иначе он обезвредит ее с помощью гравитационной аномалии.

Отыскав выжженный клочок земли, Адель велела планете опустить Драгомира, и та подчинилась. Из-под красного снега появились корни и стебли, а за ними Инкарнат Черной дыры. Стоя на четвереньках, он натужно кашлял и пытался отдышаться, жадно хватая ртом воздух.

– Дорогая, я уже начал беспокоиться… – сипло произнес он.

– Это на тебя не похоже.

– Ты затеяла жестокую игру.

– Поднимайся! – велела Адель, бросив к его ногам меч. Для себя она уже создала другой, изо льда и лунного света.

Представив сердце Луки, Адель подняла правую руку и сжала пальцы – недостаточно сильно, чтобы парализовать его, как это проделал Исайя, но достаточно, чтобы обездвижить при первой же необходимости. Удивленно вскрикнув, Драгомир взглянул на нее.

– Как ты это делаешь?

– Твоя кровь.

– Но… Что ты сотворила с собой, Адель?

– Поднимайся! – рявкнула она. – Никаких Пожирателей, никаких земляных драконов, только ты и я.

– Звучит весьма самонадеянно.

– Не испытывай моего терпения, Драгомир.

– Так вот для чего ты захватила меня в эту милую поездку. – Он рассмеялся. – Должен признать, ты умеешь удивлять.

– Ты предпочел бы остаться гнить под землей?

– Я этого не говорил. – Лука выпрямился и, кажется, только сейчас обратил внимание на необычный цвет снега. – Не понимаю как, но ты предала свою сущность.

– Это самая низкая цена, которую мне пришлось заплатить, чтобы мы оказались здесь, в конце истории.

– Я предполагал другой финал.

– Не утруждайся… – сухо отрезала Адель.

Лука снова рассмеялся.

– Дорогая, я почти польщен тем, как сильно ты меня ненавидишь.

– Ты не оставил мне выбора.

– Разве? – удивился он. – Помнится, я преподнес тебе мир, но ты отказалась. Это был твой выбор. Сегодня ты могла сражаться вместе со мной, Адель, а не против меня.

– Ты не оставишь меня в покое…

– Тьма всегда тянется к свету, даже если ему это не нравится. Таков закон Вселенной. – Вокруг его правого запястья заклубился мрак. Тонкие витки переплетались, словно удивительное кружево, образуя изящный меч. – Сделай то, что должна, Мэри.

Адель встала в защитную стойку. Поединок с Юн в который раз доказал, что особо рассчитывать на свои навыки рукопашного боя и фехтования не стоит. Но внутри нее бурлили силы других Инкарнатов, способные помочь, если разумно их использовать. Да и Лука мог применить свои способности как угодно, обойдясь без Пожирателей.

Словно подтверждая ее мысли, позади него возникло пятно тьмы, а в следующее мгновение Инкарнат Черной дыры нанес первый удар.

* * *

– Ты уверен, что это здесь? – Малахия обеспокоенно оглядывался по сторонам.

Стоя посреди сгнившего сада, запорошенного алым снегом, Исайя не сводил взгляда с истлевшего дерева. Узловатые корни выступали над землей и расползались в стороны, словно щупальца большого осьминога.

– Да. – Он указал на самую высокую ветку, где сидел ворон. Склонив голову набок, птица с интересом наблюдала за Инкарнатами и время от времени щелкала клювом.

Кривые, поломанные ветви тянулись к небу в безмолвной мольбе, а облепленный мухами черный ствол на первый взгляд казался трещиной в белом полотне Тишины. Дерево таило в себе магию, которую Исайя явственно чувствовал; она взывала к нему, как к себе подобному – чародею, ведьмаку. Вероятно, именно это место много лет искали Двенадцать сестер, пытаясь проникнуть в мир Ра.

– Виктор? – позвал Инкарнат Солнца.

Ворон даже не шелохнулся.

– Тики Ра? – сделал попытку Исайя.

Птица подняла голову к небу и замерла, словно размышляя. Возможно, она пыталась вспомнить того, кому оно когда-то принадлежало, – вспомнить себя. Затем ворон внезапно забил крыльями, сорвался с ветки и, описав круг, мягко опустился Исайе на плечо.

– Кар!

– Кажется, это он. – Исайя повернулся к Малахии.

Вдали смутно виднелись очертания дракона, который занял большую часть двора в ожидании дальнейших указаний.

– Учитывая, что, коснувшись тебя, птица до сих пор жива, вынужден согласиться.

– Но я совсем не чувствую в нем магии.

Король пожал плечами.

– Должно быть, ее почти не осталось.

Подняв руку, Исайя осторожно провел пальцами по шелковистым перьям.

– Странно осознавать, что раньше он был человеком, – произнес он.

– Мы тоже раньше были людьми, Исайя.

– И не поспоришь. Так ты готов?

– Избавиться от тысячелетнего бремени? – вопросом на вопрос ответил король.

– Закончить эру Инкарнатов.

Пригладив волосы, небрежно стянутые на затылке в хвостик, владыка Солнца кивнул.

– Она началась с меня и на мне закончится, – просто сказал он. – Этого стоило ожидать, учитывая склонность Вселенной к цикличности.

Велев Авери выжечь землю, на которой возвышалось черное дерево, Инкарнаты отошли в сторону. Струи драконьего пламени, точно чудовищные волны, разбивались о черную жижу, превращая ее в пепел. Сунув руки в карманы пальто, Исайя отстраненно наблюдал за бешеным танцем огня, в то время как Малахия тяжело вздыхал и хмурил брови.

– Что тебя тревожит? – спросил Исайя.

– Столетиями я был воплощением Солнца и давно позабыл, кто я без него.