Книга Последнее слово за мной, страница 30 – Татьяна Полякова

Кирилл нажал кнопку «фон» на телефоне, и теперь наш разговор был хорошо слышен всем присутствующим. Алексей Петрович смертельно побледнел и сидел не дыша, а Кирилл торопливо писал что-то на листе бумаги.

— Рад тебя слышать, — сказал мужчина.

— В самом деле? — Я усмехнулась.

— Само собой. Почему нет? Как дела?

— Нормально. А у тебя?

— Более или менее. — Он засмеялся. — Через пару дней появлюсь в городе.

Надеюсь, ты будешь счастлива меня увидеть. — Он опять хохотнул, а я торопливо считывала с листа написанное Кириллом.

— И не надейся. Могу послать тебя к черту прямо сейчас.

— Да брось ты. — Опять смешок. — Мы же друзья. И тебе совершенно не за что на меня злиться.

— Это ты так думаешь. А у меня свое мнение, но все равно я рада, что ты вернулся.

— Еще бы… А я-то как рад. — Теперь в голосе откровенная издевка. — Ладно, беби, готовь торжественную встречу. — И не простившись, он бросил трубку.

В комнате стояла тишина наподобие могильной, тут я обратила внимание еще на две вещи: Алексей Петрович явно был близок к обмороку, а по лицу всегда сдержанного Кирилла ручьями стекал пот.

— Кто это был? — спросила я тоном, не допускающим ответа «неважно» и прочего в том же духе.

— Ваш любовник, — хрипло ответил Алексей Петрович — Надеюсь, он понял, что между вами все кончено…

Потрясающе, мало мне «мужа», оказывается, у меня еще есть любовник, к тому же такой, которого эти двое смертельно боятся.

Вернувшись к себе, я попыталась привести мысли в порядок. В стройную версию, которая появилась после посещения старика, не вписывался телефонный звонок и еще… Полина. Пройдясь по комнате и заставив свою память напрячься, я вспомнила имя художника, написавшего ее портрет: А. Морозов. Если мне повезет и он из этого города, я смогу кое-что узнать о женщине на портрете. Вот этим и попытаемся заняться завтра.

Однако утренний визит Кирилла, ставший уже привычным, нарушил мои планы.

Полночи я гадала, можно ли фразу Алексея Петровича «Это ваш любовник» расценить как признание, что он прекрасно осведомлен о том, как реально обстоят дела с его семейной жизнью, то есть что я никакая не Полина и весь этот спектакль перед ним разыгрываю напрасно? Зачем он продолжает притворяться? Допустим, Алексей Петрович решил, что у жены амнезия, и просто напомнил супруге о некоторых аспектах ее личной жизни, но Кирилл об амнезии мне поведать забыл, я ее не симулировала, следовательно, эту версию можно засунуть куда подальше, как впрочем, и все остальные. Судя по их реакции на телефонный звонок, дело тут не столько в любовном треугольнике, сколько… Ну вот, пожалуйста, еще один знак вопроса. Хотя, может, все очень просто: они принудили меня играть роль Полины, рассчитывая получить деньги, дорогой родственник все никак не соберется с силами скончаться, а тут нелегкая приносит любовника, которому ничего не стоит разрушить все их планы. Есть с чего потеть и готовиться упасть в обморок. С другой стороны, если старик не заметил подмены, отчего не обмануть и любовника?

Вряд ли он способен запросто явиться в дом, судя по телефонному разговору, отношения его с Полиной желают лучшего, она, то есть я, будет избегать встречи, а он, если и сможет увидеть любимую, так только на приличном расстоянии, ничего не заподозрит и гениальную комбинацию не нарушит.

В общем, в голове у меня была самая настоящая каша, оттого я и встретила Кирилла в высшей степени неприветливо, то есть забыла поздороваться, а на его немного нервное: «Побыстрее собирайтесь, у нас есть дело» — устроилась в кресле, посмотрела зверем и осведомилась:

— А вы ничего не хотите мне объяснить?

— А я обязан? — искренне удивился он.

— Разумеется, — в свою очередь удивилась я, и тоже вполне искренне, — если желаете, чтобы я поднялась из этого кресла.

Я ожидала иезуитской улыбки и длинных бессодержательных фраз, произнесенных тихим голосом, но вместо этого Кирилл вдруг заорал:

— Послушай, ты!.. — Рот его дернулся, он глубоко вздохнул и спросил тише, причем с исключительной язвительностью:

— Может, есть желание оказаться в тюрьме?

— Может быть, — ухмыльнулась я. — Все-таки моя скорая отправка в тюрьму весьма проблематична, для начала, как минимум, должен состояться суд, а до суда следственно-розыскные мероприятия, а главное — труп.

— Вам еще раз показать фотографии?

— Нет, мне объяснить: дело об убийстве этого человека ведется?

— Не перебарщивайте, речь идет о дорожно-транспортном происшествии…

— Отлично. Следствие ведется?

— Разумеется. Но пока у милиции никаких зацепок.

— А когда я здесь закончу с карьерой характерной актрисы, может, вместо пятидесяти тысяч у меня появятся зацепки у милиции?

— Вы с ума сошли. Подумайте сами: я вовсе не заинтересован в том, чтобы о нашей маленькой тайне узнали в милиции.

— В таком случае в ваших интересах отвечать на мои вопросы. Человек, который вчера звонил…

— Забудьте о нем. Он не скоро появится в городе, к тому же ничем реально помешать не сможет.

— Тогда почему звонок произвел на вас такое впечатление?

— Потому что звонивший очень неприятный и к тому же опасный тип. У Полины была удивительная способность окружать себя разными темными личностями.

— А сейчас она живет в окружении порядочных людей?

Кирилл все-таки растерялся.

— Почему?

— Вы сказали «была»?

— О господи, — он усмехнулся и покачал головой. — Умерьте свой пыл. Полина не вернется в Россию, для нас она в прошлом…

— То есть Алексею Петровичу прекрасно известно, что я вовсе не его жена?

На этот раз мой собеседник разозлился по-настоящему, .это было видно по тому, какими до жути холодными стали его глаза. Не глаза, а айсберг… Но кричать Кирилл Сергеевич не стал, как видно, справившись с разгулявшимися поутру нервами.

— Я этого не говорил, — почти прошептал он и пленительно улыбнулся, потом посмотрел на часы и перешел на деловой тон:

— Как ваша рука?

— Болит, — пожала я плечами.