Книга Ведьмы Холодного острова, страница 76 – Дмитрий Агалаков

— Допрашивать, в смысле, в камере?

— Именно.

— И бить будете? Пугать там? — Он махнул еще четверть стакана. — Фу! — Выдохнул и сморщился что есть силы. — Пытать? — сипло спросил он. — Иголки там под ногти? — Хозяин дома бросил в рот еще кусок огурца. — Электричеством?

— Да как вам сказать. Если придется. Вернемся к нашему вопросу. Где был в тот вечер ваш друг Чаргин? В день смерти Колосовой?

— Мы втроем были, — он щелкнул себя по шее, — выпивали мы. — Тимофей медленно и сочно разжевывал огурец. — Тыщу раз говорил!

— Вы говорите так только по одной причине.

— По какой?

— Если Чаргин виновен, то вы пойдете как соучастник. Поэтому у вас одна надежда — держаться старой версии, что вы бухали и знать ничего не знали.

— Но мы и впрямь тогда бухали! Молоды ж были, упивались до смерти! У нас в Раздорном все до смерти упивались и упиваются. Честное слово.

— Кстати, а как в тот вечер упились именно вы, тоже до смерти? До беспамятства? Ничего не помнили?

— Повторяю: две тыщи раз отвечал на тот вопрос. Вместе нажрались самогонки с пивом и попадали, вместе и глаза продрали уже утром.

— А ночью?

— А ночью спали как мертвяки.

— Ну, а Чаргин, он тоже спал?

— А куда б он делся?

— И вы видели его? Что он спал? Ночью?

— Думаете, я сейчас помню? Двадцать лет прошло.

— Ту ночь вы должны были запомнить хорошо, гражданин Суконников, она вам чуть всю жизнь не поломала. Поэтому говорите честно, чтобы не оказаться крайним сейчас. Когда-то вы отвечали, что видели, как спали рядом другие. Но теперь обстоятельства изменились. Не ошибитесь. В эти часы все решается. Именно сейчас.

Тимофей задумался. Возможно, его мучили угрызения совести. Но не долго.

— Ладно, скажу. Бухнулись спать мы все в одно время и встали в одно время. А чо там было ночью, кто отливать ходил, кто кваску испить, а кто и рюмку вдогонку, почем я знаю?

— То есть в течение часов десяти вы, если можно так выразиться, выпадали из поля зрения друг друга. Ну, так было? — спросила дотошная гостья с пистолетом у левой груди.

— Так, — кивнул Тимофей Суконников.

— Что и требовалось доказать. — «Лейтенант Шмелева» встала с ручки кресла.

Но не уходила — она стояла в середине запущенной до безобразия комнаты и ждала. Но чего? Этот вопрос можно было прочитать в пьяненьких, но многое секущих глазах Тимофея Суконникова, который дураком, несмотря на все «чо», явно не был.

— Вы точно не знаете, где сейчас находится Семен Чаргин?

— Точно, — кивнул тот. — Сказал ведь уже…

— Тогда едемте с нами.

— Чо?

— Вы слышали.

— Зачем с вами? Куда?

— В Семиярск.

— Я не-не хочу, — заикаясь, пробормотал Суконников.

— Мы знаем, что ваш друг звонил вам.

— З-знаете?

Юля играла вслепую, но интуиция редко подводила ее.

— Знаем, — твердо сказала она.

— И когда? Он з-звонил мне?

— Вы нам скажите и тогда, может быть, останетесь дома. По крайней мере сегодня. Потому что в ином случае вас ждет не удобный диван и пузырек самогонки на столе, а ледяной душ вытрезвителя и холодная камера, а потом допрос за допросом, пока все равно вы не расскажете всего.

Перспектива была воистину страшна.

— Ну, может, и позванивает он время от времени, — вздохнул Суконников. — Спрашивает, мол, как живешь? Чо с того-то? Нельзя, что ли?

— Почему? Можно. Когда он звонил последний раз?

— Да пару месяцев назад…

— А где Чаргин живет сейчас?

— В Томске.

— Видите, сколько подробностей вы укрыли от следствия! А это — преступление.

— Да он просил в тайне держать! — Суконников даже выбросил руки вперед. — Я чо, враг ему?! Дружбаны ведь были! Братья!

— А когда он собирался приехать, братец ваш названый?

— Да не собирался он. Ненавидит Сёмка Раздорное. Я же говорил. Он смотреть на наше село не может с тех самых пор.

— А если все-таки он приезжал, совсем недавно? Только вам об этом не сказал?

— На чо вы намекаете, товарищ лейтенант?

— А вы не догадываетесь?

— Думаете, это Семен приехал и убил ту девчонку из столицы? Думаете, у него такая развлекуха — ездить по стране и девок убивать? Ну, вы даете! Он сотовыми телефонами торгует, между прочим. У него семья — жена и двое детей.

— Маньяки бывают и семейными. Дайте мне его телефон, и немедленно.

— Он мне этого не простит, — через пару минут покачал головой забулдыга Суконников. — Проклянет меня Сёмка.

— Возможно, у меня еще будут к вам вопросы, — сказала Юля.

— Когда?

— Позже.

— Ну, слава богу. А то чо-то мне поплохело…

— Думаю, не стоит предупреждать, что этот разговор должен остаться в тайне? Пока идет следствие, разумеется.

— Не стоит, и так все понятно. Я молчок. — Для пущей убедительности Суконников прижал палец к губам.

— Проводите меня.

— Понял, — кивнул Тимофей и встал, но не удержался, рухнул на диван; опершись о колени, встал снова, сделал шаг и пошатнулся. — Ого, штормит, — искренне сообщил он.

— Пить надо меньше, — заметила гостья.

— Поздно о том говорить, — философски заметил хозяин дома. — Жисть-то уже прожита, товарищ лейтенант.

— Ну-ну, — кивнула молодая дама.

Она двинулась в прихожую. За ее спиной шаркали тапочки хозяина дома.

— А как вас по батюшке-то, а? — спросил он за ее спиной.

Юля на мгновение стушевалась — забыла свое второе имя!

— Не хотите говорить? Не достоин?

— Инесса Геннадьевна, — вспомнила она.

— Строгое у вас имя-отчество.

— А то!

Хозяин положил руку на грудь:

— Вы, Инесса Геннадьевна, на меня не серчайте. Я хоть и пьющий, но добрый и скромный. Верите?

— Верю, — откликнулась «Инесса Геннадьевна» и повернулась к нему. — Откройте дверь, гражданин Суконников. Никому ни слова, это в ваших интересах. — Дверь открылась, и Юля вышла на свежий воздух. — А не то оперативник, товарищ Забубенный, вами займется.

— Понял я, — сказал тот, — руку мне заломает. — И, добавил: — Спокойной ночи, Инесса Геннадьевна, товарищ лейтенант, если вы спите, конечно, если время находите, а то с вашей работой не загуляешь.