Книга Анна Лоуренс, страница 57 – Марина Рябченкова

У Майкла Гроуза плотный график, встреча с ним оказалась возможна только сегодня, спустя пять дней после звонка его секретарю.

Небоскреб с гигантской металлической вывеской над входом «Технология будущего» расположен в самой восточной части города и уступает по высоте всем существующим высоткам деловой столицы.

На тридцать шестом этаже у лифта меня встретила секретарь Гроуза. Взрослая и очень вежливая женщина проводила меня к кабинету своего босса, предварительно спросив меня о желании выпить чай. Поблагодарив ее, я отказалась.

— Анна, — улыбнулся мне Майкл, когда дверь за мной тихонько закрылась. — Рад тебя видеть!

— Я тоже рада, Майкл. Очень! — я бы с радостью обняла мужчину, но боюсь, это будет неприлично.

Кабинет у Гроуза овальный, небольшой, с двумя маленькими и вытянутыми окошками. Меж окон вывешен большой синий чертеж: это потерпевший крушение в горах Ханди «Прогресс».

В сторонке, рядом с большим, во всю стену, шкафом неприметно стоит бар с одиноко стоящим на нем графином виски. На рабочем столе много бумаг, а на самом его краешке — стопка небрежно сваленных газет и пустой бокал.

Кабинет Гроуза действительно очень мал. Такой кабинет подошел бы какому-нибудь менеджеру средней руки, но совсем не по статусу вице-президенту крупной компании.

— Как ты со всем справляешься? — спрашиваю я, подразумевая хлопоты, связанные с крушением стилпоезда.

Мужчина облокотился о край стола, сложив руки на груди.

— Экспертизы, расследования и всевозможные проверки позади, страховая компания готова к выплате. Осталось только восстановить репутацию, — с грустной усмешкой сказал он.

Теперь я могу видеть то, чего не смогли передать черно-белые фотографии газет. Майкл говорит и улыбается в привычной ему манере, но темные круги под глазами говорят о трудной и долгой работе. В последнее время мужчина мало отдыхает.

— Мне неловко просить тебя о чем-то в такое непростое время, — надломленным голосом говорю я.

— Все в порядке, — отмахнулся Гроуз. Лицо его мгновенно стало любопытным. — В прессе наткнулся на новость о предстоящем разводе. Я должен тебя утешить или поздравить?

— Инициатор развода я, но поздравлять пока не с чем.

Новость о предстоящем бракоразводном слушании семьи Стоун стала одной из городских сенсаций — это будет первое слушание своего рода за последние восемь лет!

— Ты удивительная женщина, Анна Стоун! — сказал мне Майкл. Мужчина выглядит уставшим, а улыбка все равно бессовестно обворожительна.

— И этой женщине нужна твоя помощь.

Улыбка на лице Гроуза стала гаснуть, а взгляд стал серьезным.

— Говори, я слушаю.

— Мне нужна квартира в Данфорде или Конектике с правом субаренды для подруги. Но, Майкл, оплачивать аренду ни одна из нас не способна, и в этом вся сложность.

— А что с чековыми расписками на шестьсот тысяч?

— Мой счет заморожен, — собираюсь с мыслями. — Майкл, тебе не обязательно что-то объяснять. Просто скажи «нет», если…

— После того, что случилось в Ханди, ты можешь просить меня о чем угодно, — с веселым смешком заявил Гроуз. — В Конектике есть арендный дом, он принадлежит семье Гроуз. Я распоряжусь, чтобы юрист подготовил договор на год. О выплатах не беспокойся.

— Спасибо, — давящее чувство в груди прошло, и я смогла вздохнуть легко.

— Тебе нужны деньги? — спрашивает Майкл.

— Нет, — с благодарной улыбкой верчу головой. — Ты уже сделал для меня очень много.

— Еще нет, — протягивает лист бумаги и ручку. — Напиши номер твоего телефона, юрист свяжется с тобой. Автоответчик?

— Есть.

— Очень хорошо.

Договор аренды на квартиру в Конектике юрист Майкла передал мне уже десятого февраля. В тот же день я незамедлительно позвонила Брюсу Новаку, и мы договорились о встрече через три часа в холле Центрального банка Данфорда.

Брюс Новак пунктуален. В холле банка он появился в синем полосатом костюме и с рабочим дипломатом в руках.

Коротко поприветствовав мужчину, вручаю ему договор. Новак быстро ознакомился с ним.

— Деньги? — спрашивает он.

— Их надо снять со счета.

Счет, с которого я собираюсь снять деньги, благодаря усилиям Джеферсона и возможностям Хэнтона привилегирован, поэтому на первом этаже нам делать нечего и на лифте мы поднялись на третий.

Когда мистеру Новаку стало известно, с какого счета я собираюсь снять деньги, мужчина стал подозрительным.

Служащий банка, седой мужчина с очень внимательными глазами и тихим голосом, назвал допустимый остаток на счету, предоставив мне выписку.

— К снятию сто двадцать тысяч, — едва взглянув на нее, спокойно говорю я. После снятия этой суммы на счету не останется совсем ничего.

Брюс Новак не сводит с меня тревожный взгляд.

— Вы уверены?

— Вполне, — смотрю на него, и уже тихо: — Я могу рассчитывать, что об этом никто не узнает?

— Джеферсон должен знать…

— Не должен, — отрезала я, понимая, что вслед за Джеферсоном обо всем узнает и Хэнтон. Этого не должно произойти! Я твердо решила, что для всех будет лучше, если я вернусь в дом Стоуна: опять попытаюсь поговорить с Томом, уйду с дороги Мелиссы Бауэр. Все не так плохо.

Оптимизм моих размышлений сильно притянут за уши. Я знаю это.

— Подумайте о том, что сделает ваш супруг, когда дверь за вами закроется и в доме с ним останетесь только вы. Без свидетелей.

— Вы ничего не скажете Джеферсону, — упрямо процедила я.

— Вы совершаете ошибку.

— Ваше слово, мистер Новак, — холодно потребовала я. Мужчина, нахмурив взгляд, не сразу и через силу дает утвердительный кивок.

К полудню я покинула толстые величественные стены Центрального банка Данфорда. Я сделала свое дело, остальное за Брюсом Новаком, Клайдом Коллинсом и Евой Нельсон. Больше от меня ничего не зависит в этом вопросе. Теперь мне остается только наблюдать за предстоящим громким процессом Евы Нельсон против Дориана Гордона.

Дело, что имело все шансы развалиться на глазах, теперь в полном ходу. От легкости чувств я словно воспарила в небо, пока не повисло другое ощущение, тяжелое и мрачное, что притянуло меня обратно к земле — уязвимость. Мой счет пуст, а это значит, что угрюмое звено банковской системы уже сейчас передает сведения об этом в социальную службу. Остается только вопросом времени, когда до меня доберутся, чтобы вернуть Томасу Стоуну.

В этот самый миг почувствовала себя вещью. Это отвратительно!

Мне не по себе. В груди все болезненно сжалось и стало тяжело дышать. Тяжело о чем-то размышлять, мысли как в тумане.