Онлайн книга «Третье лицо»
|
* * * – Потом я все-таки ее настиг, – сказал Евгений Васильевич. – Я ее долго искал. Не знал ни адреса, ни фамилии, ни где учится. Для меня найти ее и поговорить с ней стало навязчивой идеей. Все случается случайно. Я случайно увидел ее на улице, лет через пятнадцать, считай, в девяносто шестом. Бросил все дела и пошел за ней. Потом следил за ее домом. Потом поймал ее, представляете себе, как настоящий насильник – в лифте. – Света, прости меня, – попросил я. – Я не виноват. Я ничего не знал. Юрка мне ничего не сказал, клянусь. Я думал, что все на самом деле. – Я это поняла, – сказала она. – Но как? – По глазам, по лицу. – Там было темно. – Все равно. По голосу, по всему. – Почему ты мне не сказала, что тебя заставляют? Не шепнула? Не заплакала? Разве бы я не понял? Я бы понял. – Не знаю, – сказала она. – Как-то так. – Жалко, – сказал я. – Не знаю. Главное, ничего уже невозможно. Ну, все. Она убрала мою руку с кнопки «стоп», нажала на первый этаж. Двери раскрылись. Я вышел, она сказала мне «пока» и поехала наверх. * * * – Вот такое, если можно так выразиться, «изнасилование через третье лицо», – продолжил Евгений Васильевич после небольшой паузы. – Юрка Грунский не насиловал, он произнес какие-то туманные неопределенные слова. Я тоже не насиловал, наоборот – меня обнимали-целовали. А изнасилование все-таки было! Удивительная коллизия, я же говорю. – Да, – подал голос какой-то казуист. – А вот скажите, – обратился он к Евгению Васильевичу, – а может ли быть такая же история с женщиной? – В смысле? – Женщина занимается сексом с мужчиной, ей кажется, что он на самом деле ее любит, хочет, жаждет, а потом выясняется… – Что выясняется? – поморщился Евгений Васильевич. – Что он это все делал под давлением обстоятельств. Или под чьим-то личным давлением. – Какой вы, однако, формальный, – усмехнулся Евгений Васильевич и добавил: – Я бы не отказался от рюмки коньяку. Семья и школа ах, эти ножки! В наш класс, 9-й «А» школы № 7 Центрального района, второго сентября пришла новая девочка. Лена Фарафонтова. Маленькая, худенькая такая крыска с сивыми волосенками, забранными в тощий хвостик. Ну, серый форменный пиджачок. Блузочка с красным шнурочком; шнурочек бантиком повязан. Юбка с красным галуном. У нас отличная школьная форма, дизайнерская; но на этой Лене все сидело криво и косо. Видно, она всю жизнь проходила в трикотажных свитерках и нормальную одежду носить не умела. Ну, что еще? Ноги голые, потому что тепло. Носочки. И кроссовки застиранные вместо форменных туфель. Пришла на второй урок, между прочим. Встала у двери и сказала: – Здрасьте, я Лена Фарафонтова, мы переехали, и я теперь с вами буду учиться. А где можно сесть? Даша Филонова встала со своей первой парты, подошла, осмотрела ее всю с головы до ног и обратно. Она была у нас самая главная. Альфа-альфа. Самая красивая. Тоже в форме, кстати говоря. Но как на ней смотрелось! Как в журналах или в кино. Она была дочка дяди Васи Филонова, нашего местного олигарха. Он держал все продуктовые, три сети: «Изумруд», «Лилия» и «Монетка». Для богатых, для нормальных и для тех, кто экономит. И еще у него были мебельная фабрика и речной порт. Дашка, значит, подошла к ней и говорит: – Это что за овца отстойная? А та отвечает, губы дрожат: – Мы переехали, и вот меня, значит, к вам в класс записали… Где можно сесть? – Твое место – у параши! – Дашка говорит. – А лучше в колледж, на ткачиху. И смотрит на нее и ржет. Тогда эта Лена Фарафонтова вдруг отходит на полшага и ногой бьет Дашку прямо в грудь. Дашка падает, а Лена еще ей по животу добавляет. Мы все прямо языки проглотили. А она подошла к Дашкиной первой парте, вышвырнула оттуда ее портфель, смахнула на пол ее тетрадки и ручки и села на освободившееся, так сказать, место. Ни слова больше не сказала. Дашка подхватила свои вещички – и в дверь. * * * Вечером того же дня Дашкин папаша, дядя Вася Филонов, пришел в ресторан «Тютчев» на главной улице. Видит: за столиком Фарафонтов сидит, вроде ужинает. Он знал Фарафонтова – не лично, а вообще. Это был какой-то некрупный чинарь в Заречной управе. Подошел к нему, чтоб убедиться на всякий случай. – Ты, что ли, Фарафонтов? – Я, – говорит тот. – Чем могу служить? – Это твоя секелявка сегодня в нашу школу пошла? – Да, – тот вежливо отвечает. – Мы, видите ли, переехали. Раньше жили в Заречном районе, а вот теперь, значит, в центре живем. Ну и девочка, соответственно, перевелась. Хотя не хотела. Знаете, менять коллектив для ребенка тяжело, сами понимаете… – Заткнись, – перебил Филонов. – Я, знаешь, крови не хочу. Дети, все такое. Но край надо знать. Я так решил: ты свою мокрощелку сам сдай ментам. За хулиганство. Прямо вот сейчас иди и сдавай. А не сдашь – я тебя, сука, закопаю! И кулаком вертит у него перед носом. Вдруг налетают четыре лба, двое резко вырубают охранников дяди Васи Филонова, а двое ему самому больно заламывают руки и нагибают перед Фарафонтовым. А тот достает из кармана визитку и сует ему под нос. Блин! А там написано: Фарафонтов Николай Сергеевич, ответственный координатор уполномоченных служб. – Раскрой рот! – И Фарафонтов пихает Филонову свою визитку прямо в пасть. – Жуй! И глотай! Тот жует. А куда денешься? – Проглотил? Все понял? Молодец, – говорит Фарафонтов. – Пускай твоя дурочка извинится перед моей дочерью. Прямо вот завтра, громко, перед всем классом, и забыли. Или посажу на десять лет с конфискацией. Твоя жена будет посуду в столовой мыть, а дочка в плечевые пойдет. Всё. Отпустите его, ребята, – это он уже охранникам. * * * На другой день на первой переменке Даша Филонова подошла к Лене Фарафонтовой и громко говорит: – Извини меня, пожалуйста, Лена. Я была неправа. Я больше не буду. Прощаешь? – Фигня вопрос, – говорит Лена. – Вылижи мне сейчас ножки при всех, и всё, забыли. Снимает кроссовки, и носочки тоже, и закидывает голые ноги на парту. А куда денешься? Дашка ей лижет, а Лена командует: – Так-так. Пальчики соси. Мизинчик пропустила. А теперь язычком между пальчиками, вот так… Вот так… Ого! А ты умеешь! Ну, ты просто класс! Ой-ой-ой… Ну еще чуточку… Ну всё, умница моя хорошая… Поцеловала Дашку в щеку. |