Книга Расплата, страница 205 – Вячеслав Бец

Больше Ми-24 не возвращался. Может, у пилота закончились боеприпасы, а может, он просто решил, что сделал достаточно. Но останься он ещё хотя бы на пару минут и наверняка добил бы «анархистов» если не физически, то морально так уж точно.

Когда вертолёт улетел, Саша опасливо выглянув из-за скалы и осмотрелся, но ни своего оружия, ни тела Бодяги не увидел. Не заметил он и никого из бойцов своего отряда, а бой, казалось, переместился куда-то в сторону и вниз. «Анархисты» отступили, бросив всё, включая самого Шелковского. Стало обидно, но Саша не осуждал Андрея – в этой огненной кутерьме искать и собирать всех было просто невозможно, и командир принял верное решение, желая спасти хотя бы тех, кого мог. Что ж, теперь ему просто придётся догонять их самостоятельно.

Из воспоминаний Шелковского вырвал тихий и взволнованный голос Игоря.

– Сань, а почему никто не подходит? И где мы вообще? – с нотками обиды спросил он.

– Где? Я бы и сам хотел это знать, – грустно ответил Шелковский.

– Не понял? – занервничал Игорь, убеждаясь, что что-то не так.

– Мы в плену.

Подняв голову, Саша обвёл взглядом помещение, в котором находилось ещё шестнадцать незнакомых ему людей, таких же пленников, как и они с Игорем.

2

Система, организованная полковником, работала так, чтобы его участие было необходимо только в решении важных либо стратегических вопросов, а всё остальное решалось непосредственными руководителями. Поэтому мало кто обращал внимание на то, есть полковник Гронин на месте или нет. В основном это всегда точно знали несколько человек из штаба, кому подобное было положено по рангу либо обязанностям, Прокурор и пара человек из СБ. Раньше были ещё Дьяков и прочие участники подполья, но Паша «упразднил» их знания вместе с ними самими.

На этот раз Гронин уехал, поставив в известность только Прокурора. Конечно, на КП хорошо знали, кто ездит на единственной Тойоте, но там сейчас стояли только проверенные ребята, которые ни с кем ни о чём трепаться не будут. Отчасти Павел даже был рад, что заговор состоялся: это позволило ему выявить и ликвидировать почти все сомнительные элементы в его организации и лучше подготовить тех, кто остался.

Созданная для бездорожья машина отлично себя вела, но Павлу всё равно часто приходилось крутить руль, объезжая особенно плохие участки, а такие были почти все. Несмотря на свою изначальную надёжность, машина всё-таки была старой, да и поломки устранять становилось всё сложнее, вот Гронин и берёг её, как мог. Однако несмотря на то, что дорога требовала много внимания, голова Павла всё равно был занята совершенно другими вещами. Но оно и не странно, ведь подумать ему было о чём.

Например, о Логинове. Старый генерал был у него через шесть дней после возвращения Романова с операции, в которой они столкнулись с Монье, и состоявшийся между Павлом и стариком разговор до сих пор не выходил у Гронина из головы. Он прокручивал его снова и снова, пытаясь найти в словах старика что-то скрытое, завуалированное, чего он мог не заметить, а такого там было полно. Вот и сейчас, пока машина раскачивалась на ямах, Павел вновь прогнал в памяти ту встречу.

Как ни странно, беседа между ними не началась немедленно. Обычно занятой Логинов, вечно экономящий своё время, всегда приезжал только для серьёзных разговоров, которые нельзя доверить радиосвязи, и немедленно приступал к делу, но в тот раз всё было иначе. Генерал начал с того, что поинтересовался нет ли у Павла чего выпить, желательно коньяка. Поинтересовался, разумеется, в чисто генеральской манере.

– Слушай, полковник, устрой старому генералу пару рюмок коньяка, – небрежно приказал Логинов.

Павел окинул генерала оценивающим взглядом, помедлил немного, а затем поднялся и пошёл к шкафу с документами, находящемуся в углу кабинета. Открыв дверцу внизу шкафа, Павел несколько секунд возился внутри, а затем вытащил оттуда стакан и непочатую бутылку с янтарного цвета жидкостью.

Вернувшись к столу, Гронин откупорил бутылку и на треть наполнил стакан. Оставив её возле генерала, он направился обратно к своему месту, но был остановлен брошенной в спину укоризненной фразой старика.

– Что же это, полковник, ты хочешь чтобы я один пил, что ли?

Снова помедлив пару секунд, Павел развернулся к Логинову.

– Извините, Иван Павлович, но я совсем не пью, – ответил он.

– М? Что-то новенькое, – старик покачал головой и прищурился. – А как-то, помнится, ты составлял мне компанию.

– Было дело. Но теперь не пью.

– Нет, так не годится. Не оскорбляй меня и хотя бы пригуби, – настоял генерал.

Старик упёрся, а Павлу не хотелось продолжать эти бессмысленные пререкания. Пришлось идти доставать стакан и для себя. Если бы на затылке у Гронина были глаза, он бы заметил, как генерал меняется в лице в те моменты, когда Павел на него не смотрит: в его выцветших глазах и на морщинистом лице проявляется странная, нехарактерная для него меланхолия, можно даже сказать – тоска.

– Давай за то, чтобы мы умерли с таким же острым умом, каким обладали по жизни, – предложил Логинов, когда Павел, наконец, налил себе и уселся в своё скрипучее кресло.

– Хороший тост, – согласился Павел.

Они не чокнулись, а лишь приподняли стаканы. Логинов залпом выпил и сразу же потянулся за бутылкой. Гронин ограничился тем, что поднес стакан к губам и чуточку смочил их в приятно жгущей жидкости. Взяв бутылку, генерал пару секунд разглядывал этикетку, прежде чем налить себе вторую порцию.

– Сраная гильдия, – пробормотал он, сразу установив, откуда к Гронину попала эта бутылка.

Павел его реплику проигнорировал. Его больше заинтересовало содержание предложенного генералом тоста. Был ли в нём какой-то подтекст или у генерала просто начинает разыгрываться присущая старикам меланхолия?

– Почему такой тост, Иван Павлович? – осторожно поинтересовался Гронин.

Генерал несколько секунд буравил Павла взглядом, прежде чем ответить.

– Ай!

Он раздраженно махнул рукой и отвернулся, по-стариковски поджав губы. Ответа долго не было, а Павел, уже считав настроение гостя, не собирался на него давить. В любом случае, когда тебя что-то интересует, есть куда больше одного способа получить ответы. Требуются лишь немного терпения и толика хитрости.

– Был тут недавно на совещании, – начал внезапно Логинов, не поворачиваясь к Павлу, – посмотрел на этих пердунов да расстроился. Старые мешки с песком! Разве что горшки за собой не таскают, мозги совсем уже отказали, а они упёрлись, твердят своё и всё тут. В такие моменты особенно отчётливо понимаешь, что отставка и пенсия были придуманы неспроста.

Сказанное звучало, как жалоба. Видимо, Логинова действительно чем-то сильно достали. В свои семьдесят с лишним лет генерал до сих пор обладал острейшим умом, чего, похоже, нельзя было сказать о его коллегах. Гронин тактично промолчал – если человек начал выговариваться, то не стоит ему мешать, пусть лучше сперва сам скажет всё, что захочет, а там будет видно, как действовать дальше.