Книга Тот, кто не умеет прощать, страница 51 – Марина Серова

— Костя, да ты что?! — Павлов был настолько оглушен этим заявлением, что перешел на шепот. — Я и понятия не имел, что Лада твоя девушка! И все было совсем не так! Я Ладу не соблазнял, вот послушай…

— Ну ничего! — продолжал Калачев, не слушая своего шефа. — Ты мою невесту поимел, а я твою женушку. А ты думал, она у тебя святая? Чистая-непорочная? Ага, как же!

— Марина? — Павлов смотрел на него круглыми глазами. — Марина с тобой переспала?

— Переспала! — передразнил Калачев. — Да она с меня десять лет не слезала. И не только с меня. Она тебе изменяла с каждым встречным-поперечным, как и ты ей, впрочем. А она все знала. А чего не знала, то я ей рассказывал. В постели.

Калачев откинул голову и весело расхохотался.

— Не может быть… — Павлову внезапно стало трудно дышать.

Он потер горло ладонью.

— А сейчас она, знаешь, с кем спит? — издевательски продолжал Калачев. — С юнцом этим, с Настькиным ухажером. Обеих оприходовала, о как!

— Костя, зачем ты все это выдумываешь? За что ты меня так ненавидишь? — беспомощно бормотал Павлов, уже понимая, что Константин говорит правду.

— Да нет! — возразил Калачев с наигранным добродушием. — Это я как раз не придумал. Я придумал твою болезнь. — Он кивком указал на бумаги из клиники. — Это ведь я таблеточки тебе подсыпал, от которых тебя корчило. Здорово мы с Антошкой тебя развели. Что, страшно было, а? Ну ничего, недолго тебе осталось бояться.

Калачев вновь вскинул ружье.

— Костя, за что ты хочешь меня убить? — Павлов, сильно побледнев, не сводил глаз с лица Калачева.

— Да ты ведь все равно подыхать собирался. — Калачев как будто даже удивился. — А знаешь, кого за это посадят? Женушку твою распрекрасную. Ей ведь больше всех выгодно, чтобы ты окочурился. А я на Настьке женюсь. Или просто обрюхачу, дам денег на аборт и пинка под зад. Как вот ты Ладе. И все твое имущество к рукам приберу.

— Настю не трогай! — Павлов, позабыв о своих страхах, свирепо двинулся на Калачева, и в этот момент грохнул выстрел.

Андрей Анатольевич пошатнулся, на секунду замер и упал навзничь.

— Ну вот, — закончил свой рассказ Калачев. — Я ружье быстренько обтер, положил рядом с ним. Потом взял бумаги больничные. Ту, что из госклиники, сразу в карман сунул, а Антошкину хотел было оставить. Тогда будет больше на самоубийство похоже. Потом думаю — нет. Будет вскрытие, сообразят, что дело нечисто, начнут копать… В общем, забрал я все бумажки, коньяк из своей рюмки в окно выплеснул, рюмку в карман сунул — некогда было с мытьем возиться. Ну и дал деру.

— И никто из соседей вас не видел? — уточнил Волков.

Калачев покачал головой.

— Я прошмыгнул полуприседом к байку, заводить его не стал, так катил по тропинке. Есть там такая, в обход коттеджей, я давно все изучил. За столько-то лет… Добрался до шоссе, дал по газам, к отелю вернулся, байк на место поставил, как и не брал. Потом ключи тому парню в карман куртки вернул, он и не хватился, не до того было. Весь вечер и полночи крутился как белка в колесе, отельная прислуга. Ну а я поднялся к себе в номер и к сонной Аньке под бочок. Как и не выходил никуда. Анька-то так и думала, а мне только того и надо.

— Значит, и в отеле никто не заметил вашего отсутствия, — подвел итог следователь.

— Да кто ж его там заметит! — усмехнулся Калачев. — Народ уже дошел до кондиции, а многие по кроватям разошлись. Хоть дивизия терминаторов мимо промарширует — всем пофиг.

В комнате ненадолго воцарилось молчание, затем Калачев, повернувшись в мою сторону, спросил:

— Вот вы можете сказать, где я так прокололся? В чем моя ошибка?

Поскольку вопрос был адресован именно мне, я и ответила со всей искренностью, на которую только была способна:

— Ваша ошибка в том, что вы не умеете прощать.

Калачев опустил голову и задумался.

— Собирайтесь, гражданин Калачев, — жестко произнес следователь. — Вы задержаны.

Через несколько минут Калачев в наручниках в сопровождении полицейских был препровожден в служебное авто.

Я вышла из квартиры и направилась к своему автомобилю, из которого позвонила своей клиентке Анастасии Павловой.

В тот же день с Виталия Сурикова сняли все обвинения и освободили из-под стражи.

Настя примчалась ко мне, сияющая от счастья, и буквально бросилась мне на шею, сбивчиво бормоча слова благодарности.

— Татьяна Александровна, вы лучшая! — заявила девушка, и я не нашла нужным ей возражать. — Виталика выпустили, я ему все рассказала, и он тоже очень вам благодарен. Он даже говорит, что обязан вам жизнью! Сказал, что не знает, сколько бы еще там выдержал.

На глазах у девушки появились слезы, и я успокаивающе похлопала ее по руке.

— Все самое страшное уже позади, — заверила я Настю, да так оно и было. — Кстати, какие у вас планы на будущее?

Я задала этот вопрос только для того, чтобы отвлечь Анастасию от грустных воспоминаний. Терпеть не могу, когда при мне разводят сырость.

Девушка сразу же оживилась.

— Мы с Виталиком теперь всегда будем вместе! — заявила она. — Будем развивать мастерскую, которую оставил мне папа, и жить на доходы от нее. От матери я съеду.

По милому Настиному лицу пробежала тень, но хмурое выражение тотчас сменилось улыбкой.

— У Виталика столько идей! — продолжала она делиться своими планами на перспективу. — Он собирается разработать специальную программу и раскрутить сайт. Говорит, деньги к нам рекой потекут. Но это ведь не важно, главное, что мы теперь вместе!

Мне пришло в голову, может ли парень, который в свое время предпочел жить на доходы богатой зрелой женщины, отказаться в дальнейшем от подобных соблазнов, чтобы начать зарабатывать собственным трудом и головой. И действительно ли он способен сделать счастливой совсем еще юную наивную девушку. Однако эти соображения я предпочла оставить при себе.

Настя получила своего возлюбленного, целого и невредимого, а я — заслуженный гонорар.

С тем мы и распрощались, весьма довольные друг другом. Настя полетела на крыльях любви к своему бойфренду, а я открыла ноутбук и уселась писать новое письмо одной своей давней знакомой: