Онлайн книга «Участковый. От кодексов до ритуалов»
|
– Привыкай. – Не хочу. – Тогда радуйся. – Чему? – Что ты не целитель. Ирина поежилась. А ведь и верно… всем не поможешь, а выбирать, кто достоин жить, кто не достоин, или вообще изнурять себя в каторжной работе, пропускать через себя человеческие страдания… – Да, мне повезло. Петя хмыкнул. – У меня есть знакомая целительница. Я вас потом познакомлю. – А с Люсей… – Нет, с твоей подругой она помочь не могла бы. – Почему? – Потому что не надо путать кислое с квадратным. Есть болезни – тут помогает целитель. Есть проклятия – моя специализация. И если сапоги начнет тачать пирожник… помнишь? – Ничего хорошего не получится. Я поняла. – Умничка. – А как определить, где болезнь, где проклятие? – Вопросики у тебя, – Петя вздохнул. – Болезнь – индивидуальна, проклятие – семейное. Как правило. – Поясни? – Если у женщины обнаружат рак – это не страшно. – Да? – Не в том смысле. Страшно, конечно, и больно, и плохо, но это сейчас лечится. Вырезать и забыть. – Не всегда. – Я беру общий случай. А вот теперь представь, есть семья, в которой все женщины погибают на пороге пятидесятилетия. От рака матки. – Допустим, климакс провоцирует изменения в тканях… – Климакс? Или проклятие? Ирина задумалась. – Не знаю. – Ко мне девчонка обращалась. У нее в семье так и происходит, уже на протяжении пяти, что ли, поколений. Мать в больницу попала… – И? – Она с моим Ромкой дружит. Ромка ее ко мне и направил. – Провериться? – Конечно. – И как? – против воли заинтересовалась Ирина. – Как-как. Родовое проклятье, вот как. До седьмого колена, правда, дольше не держится обычно. Но все равно семь поколений женщин в этой семье умирали… – Но ведь ты его снял? – Конечно. И с дочери, и с матери. Мать прооперировали, а дочь просто не заболеет. Ирина понимающе кивнула. Да, именно так. Проклятия – проклятиями, а традиционной медицины никто не отменял. Сначала скальпель, потом свечки. Исключение – целители, но таких найти сложнее, чем белого слона в тайге. Прячутся они, не любят людных мест и известности, выгореть до дна боятся. И людской неблагодарности, вестимо. У нас же как? Придут, когда уже до гроба два шага, а что не вылечил – сам и виноват. – А можно узнать, кто проклял, от чего проклял? – Не всегда, но в данном случае я узнал. – И кто? – Давняя история. Батюшка-барин, законная жена, крепостная девка…. Девка оказалась умной и хитрой, барыню извела, на детей покушалась. Вот перед смертью барыня ее и прокляла, на семь колен. Сказала, что и сама она подохнет от того, чем блудила, и дети ее гибнуть будут. – Жестоко. – А кто сказал, что жизнь – добрая, белая и пушистая? – Именно такая. И имя ей – песец. Друзья… да, уже, пожалуй что и друзья, рассмеялись – и вошли в палату. * * * Люся лежала на кровати, и лучше ничуть не выглядела. Бледная, под простыней, облепленная какими-то датчиками и обставленная приборами. Лечили ее на совесть, но вылечить не могли. Петя вздохнул. – Ладно… авось не погорят. – Кто? – Приборы. – А могут? – нахмурилась Ирина. – Ну, все-то вряд ли, не та у нас сила. А вот которые внутри кольца окажутся… те могут. Предохранители у них слетают моментально. – Серьезно? – А ты как думала? Петя посмотрел с насмешкой. – Ирина, запомни. Магия и наука конфликтовали, конфликтуют и будут продолжать конфликтовать. Всегда. Когда освоишь свою силу, поймешь, что телефоны у тебя долго не держатся, что техника глючит… – Но ты же водишь машину? – Я себя контролирую. И выплесков не допускаю. А ты себя всегда контролируешь? – Эммм… нет. – Вот. Какое-то время мы сдерживаемся, а потом сила выхлестывает – и микросхемы дохнут на лету. – Запомню. – Вот-вот, запоминай, пока я за уроки оплату не потребовал, – ехидно фыркнул проклятийник. И принялся выкладывать на полу пентаграмму. Веревкой. – А начертить? – А полы здесь кто мыть будет? – многоопытно отозвался старший товарищ. – Ты учись, потом еще поблагодаришь за науку. – Спасибо, – серьезно поблагодарила Ирина, думая, что подход – правильный. Действительно, не всегда можно пентаграмму нарисовать, на земле, к примеру. А вот выложить… – Однако! Петя выкладывал на полу костяшки с рунами. – Ну да. Не всегда удается нарисовать, или времени нет, или желания. И принялся устанавливать подсвечники. Ирина только вздохнула. А она все по старинке, с рисунками, с мелками… отстаем от прогресса. Деревня-с. Пойти, что ли, дверь в палату закрыть, чтобы никто не явился? Так Ирина и сделала. И стулом ее подперла. Петя закончил свои приготовления и кивнул Ирине. – Встанешь у нее в ногах, я в головах, если потяну силу – контролируй. – Как? – Молча. Руку на грудь, руку на солнечное сплетение, должно быть чувство легкого жжения, может как поток, но не сильный. Сама поймешь, это у всех по-разному ощущается. – Так… – Если почувствуешь, что потянул много, похолодеют пальцы, потемнеет в глазах, закружится голова – не жди. Руки делаешь вот так. Петя продемонстрировал универсальный жест скрещенных рук в области сердца. – Серьезно? – Самые простые методы – самые действенные. Терпеть не вздумай, поняла? – А если… – Если мне не хватит силы – я сам разберусь. Я ритуал могу прервать в любой момент, поняла? И не пострадаю. А вот если ты потеряешь сознание… я ведь следить за тобой не буду, у меня все внимание будет – туда, так вот, я из тебя могу потянуть слишком много. – И что тогда будет? Умру? – В зависимости от везения. Можешь и постареть, так, к примеру. |