Онлайн книга «Невероятные происшествия в женской камере № 3»
|
Окошко в их двери отворилась, и кто-то крикнул веселым голосом: “Встаем на обход!” Стало слышно, как в коридоре гремят двери и кто-то громко переговаривается. – Сегодня хорошая смена, – удовлетворенно заметила Наташа, убирая таз и швабру. – Все, можно ходить босиком! В камеру вошли четверо: молодой круглолицый мент, мент постарше, с густыми черными бровями, высокая рыжеволосая женщина, похожая на лису, и маленький старичок. – Здра-а-авствуйте, девочки, – сказал старичок. У него был неожиданно низкий и раскатистый голос. Говорил он как Дед Мороз на детском утреннике. – Как ваши дела? – Хорошо, хорошо! – заулыбались все разом, а Ирка даже кокетливо хихикнула. – Есть ли у вас жалобы? Предложения? – Нет, нет! – А можно сегодня в душ сходить? – встряла Диана. – В душ? – изумленно сказал старичок и посмотрел сначала на лисью девушку, а потом на мужчин. – Душ же у нас завтра по расписанию, девочки. – Но воду дали, горячую воду дали! – загомонили все. – Ну раз во-о-оду дали… – протянул дежурный. – Но только после обеда, девочки, и быстренько. – Ура, ура! – Давайте теперь отметимся. А то вдруг кто-то сбежал. Или наоборот, прибежал. Все рассмеялись, и Аня с изумлением обнаружила, что тоже усмехается. Этот старичок казался таким милым и человечным по сравнению с прежними ментами, что ему хотелось улыбаться просто из благодарности. – Вилкова! – Я! – Орлова! – Я! – Леонова! – Я! – Иванова! – Я! – Андерсен! – Я, – сказала Майя и затрепетала ресницами. – И Романова?.. – Я, – сказала Аня. Старичок закрыл журнал, а она продолжила: – И я бы хотела подать заявление на апелляцию. Можно это через вас сделать? Все повернулись к ней и замерли. Ирка, не отрывая от нее взгляд, почесала колено карандашом. – Вы хотите обжаловать ваш арест? – осторожно уточнил старичок-дежурный. – Ну да. – А за что вы здесь оказались? – За митинг. – А, вы политическая? – сразу как-то расслабился старичок. – Ну напишите заявление в тот суд, где вас судили, мы отправим. – Когда? – Да сегодня, что ж затягивать. Мы вас тут держать напрасно не заинтересованы. – Он рассмеялся. – А вы мне бумагу дадите? – спросила Аня. – А то у меня только тетрадка. – Дадим, отчего ж не дать. Настя, принесете девочке бумагу? Лисья девушка отрывисто кивнула. – Ну ладно, если больше вопросов нет, отдыхайте тогда, – сказал старичок и направился к двери. Повинуясь его едва заметному кивку, остальные полицейские вышли следом. Когда дверь за ними закрылась, Катя скрестила руки на груди, хищно посмотрела на Аню и спросила: – А что это ты за апелляцию собираешься подавать? – На то, что меня незаконно арестовали, – отчеканила Аня. Ирка разразилась булькающим хохотом: – Незаконно, ха-ха-ха! – Дура, ее, может, и правда незаконно! – рявкнула Катя. Ирка осеклась и с пустым лицом тут же принялась водить карандашом по джинсам. – Ей на з-завтраке еще лирику дали, – неприязненно глядя на Ирку, пояснила Наташа. Ане показалось, что настроение в комнате неуловимо изменилось. Остальные ее сокамерницы явно не поняли сначала, как надо реагировать на известие об апелляции, и ждали, что Катя подаст им знак. Как только она отчитала Ирку, все сразу расслабились. Апелляция была негласно признана допустимой, а сама Аня – человеком, имеющим на нее право. – В самом деле, почему за митинги теперь вообще сажают? – философски спросила Диана, плюхнувшись на кровать. Та заскрипела. – Да теперь вообще-то за все посадить могут, – пожала плечами Аня. – А это вроде как был несогласованный митинг… Катя, все еще стоявшая в центре комнаты, обернулась и изумленно посмотрела на Аню: – А что, митинги надо согласовывать? – Ну, вообще да. Катя нахмурилась: – А ты против чего митинговала? – Против коррупции. Против правительства. – А согласовывать где надо? – Ну, в мэрии. – То есть нужно попросить разрешения митинговать против правительства у правительства? – уточнила Катя и уперла руки в бока. – Не, вы слышали? Я хуею… Они вообще хоть когда-нибудь согласовывают? Катино возмущение было таким неподдельным, что Аня невольно улыбнулась. – В последнее время – нет, поэтому все теперь выходят просто так. – Да-а, неудивительно, что они вас сажают, им же неприятно про себя плохое слушать, – сказала Диана. Она встала, взяла с тумбочки печенье и громко им захрустела. Несмотря на жевание, лицо у нее оставалось задумчивым и даже немного величественным. – У меня подруга ходила на митинг и меня звала. Я даже почти согласилась. У вас еще они будут? Я, может, в следующий раз схожу, хоть посмотрю, как это. – И что, з-загребут т-так же! – прокаркала из-под потолка Наташа. Она забралась на свой насест и оттуда враждебно оглядывала стоящих девушек. – Да меня уже и так загребли, теперь не страшно! – рассмеялась Диана. – Я этого не п-понимаю, – продолжала Наташа, переводя недовольный взгляд с одной сокамерницы на другую. – Вот з-зачем эти митинги нужны? Вы д-добились чего-нибудь? – Она грозно зыркнула на Аню. – Вам лишь бы революции устраивать, п-пожили бы уже спокойно! – Я не хочу революции устраивать, – возразила Аня. – Я хочу хорошо жить. Наташа всплеснула руками. – А сейчас ты плохо живешь? – От возмущения у нее снова пропало заикание. – Да в России никогда так хорошо не жили, как сейчас. Ты посмотри на наших родителей, ты посмотри, что в девяностые было! Небо и земля. Мы спасибо должны говорить! – А мне не нравится наша власть, – надменно сказала Катя, снова скрестив руки на груди. И хотя она смотрела на Наташу снизу вверх, вид у нее был угрожающий. – Я на последние выборы не ходила и мать отговорила. Все равно ничего не меняется, чего лишний раз таскаться. Мать у меня отработала всю жизнь учительницей в школе, а пенсия у нее копейки. А они там все только карманы себе набивают. – Карманы набивают! – захихикала Ирка, не поднимая глаз. Она продолжала разрисовывать на себе джинсы. Аня была не уверена, что Ирка слышит разговор – казалось, она просто бессмысленно повторяет отдельные, чем-то приятные ей фразы. |