Книга Тайный дневник Верити, страница 57 – Коллин Гувер

Но потом он останавливается, словно задавшись вопросом. Вопросом о прочитанном. Поворачивается и снова подходит к ней.

– Сейчас я выйду отсюда и отвезу твою рукопись в полицию. Они заберут тебя, и ты больше никогда не увидишь меня и Крю, если не откроешь глаза и не расскажешь, что здесь происходит.

Проходит несколько секунд. Я жду, затаив дыхание. Надеясь, что она сознается и Джереми увидит: я говорила правду.

Я ахаю, когда она открывает глаза. И закрываю рот рукой, чтобы не закричать. Я боюсь разбудить Крю, ему не следует такое видеть.

Джереми напрягается всем телом, обхватывает голову руками и начинает пятиться от кровати. Натыкается на стену.

– Какого дьявола, Верити?

Верити неистово качает головой.

– У меня не было выбора, Джереми, – говорит она и садится в кровати. Она принимает защитную позу, словно боится его реакции.

Джереми все еще не может поверить, он смотрит на жену с яростью, недоумением и обидой.

– Все это время… Ты…

Он старается не кричать, но, кажется, вот-вот взорвется. Поворачивается и с яростью бьет кулаком в дверь. Верити вздрагивает.

Она поднимает руки.

– Прошу, не трогай меня. Я все объясню.

– Не трогать? – Джереми поворачивается к ней и делает шаг вперед. – Ты ее убила, Верити.

Теперь его голос слышно и без монитора. Но у Верити место на первом ряду. Она пытается спрыгнуть с постели и от него убежать, но он быстрее. Он хватает ее за ногу и затаскивает обратно на кровать. Она начинает кричать, но он зажимает ей рот.

Начинается борьба. Она пытается его пнуть. Он пытается удержать ее.

Его рука тянется к ее горлу.

Нет, Джереми.

Я бегу в комнату Верити и резко останавливаюсь в дверях. Джереми подмял ее под себя. Ее руки зажаты его коленями, ноги бьют по кровати, впиваясь в матрас. Она задыхается.

Она пытается бороться, но он сильнее.

– Джереми! – Я подбегаю к нему и пытаюсь оттащить. Я думаю лишь об их с Крю будущем, и что гнев не стоит жизни. Его жизни. – Джереми!

Он не слушает. И отказывается ее отпускать. Я пытаюсь заглянуть ему в глаза, успокоить его, вразумить.

– Остановись. Ты сломаешь ей трахею. Они поймут, что ты ее убил.

У него по щекам струятся слезы.

– Лоу, она убила нашу дочь.

Я обхватываю руками его лицо, пытаюсь прижать его к себе.

– Подумай о Крю, – тихо напоминаю я. – Твой сын может остаться без отца.

Я вижу, как до него постепенно доходят мои слова. Он убирает руки с ее горла. Сгибаюсь пополам, хватая ртом воздух с не меньшей жадностью, чем Верити. Она пытается сделать вдох. Что-то сказать. Или закричать. Джереми закрывает ей рот и смотрит на меня. В его глазах мольба, но он не хочет, чтобы я звала на помощь. Он хочет, чтобы я посоветовала ему, как лучше ее прикончить.

Я даже не спорю. После содеянного ни единая клеточка ее тела не заслуживает жизни. Делаю шаг назад и пытаюсь сосредоточиться.

Если задушить ее руками, они поймут. На шее останутся отпечатки пальцев. Если использовать подушку, ее частички попадут в легкие. Но мы должны что-то сделать. Если Джереми не сделает, она сумеет выйти сухой из воды. И навредит ему или Крю. Убьет его, как убила свою дочь. Как пыталась убить Харпер в младенчестве.

Как пыталась убить Харпер в младенчестве.

– Нужно выдать все за несчастный случай, – тихо говорю я, но он слышит меня сквозь звуки, которые она издает под его ладонью. – Вызови у нее рвоту. Закрой нос и рот, пока она не перестанет дышать. Все будет выглядеть, будто она задохнулась во сне.

Глаза Джереми широко раскрыты, но я вижу в них понимание. Он убирает руки с ее рта и засовывает пальцы в ее горло. Я отворачиваюсь, не в силах смотреть.

Я слышу звуки рвоты, а потом она начинает задыхаться. Кажется, это продолжается вечно. Вечно.

Опускаюсь на пол, содрогаясь всем телом. Прижимаю ладони к ушам и пытаюсь не слушать последние вздохи Верити. Ее последние движения. Спустя какое-то время в комнате раздается дыхание лишь двоих людей.

Дышим только мы с Джереми.

– Господи, господи, господи…

Я шепчу это и не могу остановиться, начиная осознавать масштабы содеянного.

Джереми молчит. Я не хочу на нее смотреть, но должна убедиться, что все кончено.

Когда я поворачиваюсь к ней, она смотрит на меня. Только на этот раз я знаю – ее там нет, она не прячется за пустым взглядом.

Джереми стоит рядом с ней на коленях. Проверяет ее пульс и резко опускает голову. Потом садится на пол и прижимается спиной к кровати. Закрывает лицо руками. Но знаю, плачет ли он, но вполне пойму, если так. Он выяснил, что смерть его дочери не была случайностью. Что его жена – женщина, которой он посвятил столько лет жизни – оказалась совсем другим человеком, чем он думал. Что все это время она им манипулировала.

Все его хорошие воспоминания о жене умерли сегодня вместе с ней. Ее признания разорвали его на части, и я понимаю, почему он сидит, согнувшись, и пытается осознать последний час собственной жизни. Последний час жизни Верити.

Закрываю рот рукой и начинаю плакать. Поверить не могу – я помогла ее убить. Мы только что убили ее.

Не могу оторвать от нее взгляда.

Джереми встает и берет меня на руки. Я закрываю глаза, пока он несет меня по коридору и спускается на первый этаж. Когда он опускает меня в кровать, мне хочется, чтобы он лег со мной. Обнял меня. Но он этого не делает. Он начинает метаться по комнате, качает головой и что-то бормочет.

Думаю, у нас шок. Я хочу его утешить, но боюсь говорить, двигаться и признавать, что происходящее реально.

– Черт, – ругается он. И повторяет, уже громче: – Черт!

Смотрит на меня и подходит к кровати. Поправляет дрожащей рукой мои волосы.

– Она умерла во сне, – тихо и твердо говорит он. – Да?

Я киваю.

– С утра… – он делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться. – С утра я позвоню в полицию и скажу, что обнаружил это, когда пришел ее будить. Все будет выглядеть, будто она задохнулась во сне.

Я упорно киваю. Джереми смотрит на меня с тревогой, сочувствием, извинением.

– Прости. Мне так жаль – он наклоняется и целует меня в лоб. – Скоро вернусь, Лоу. Нужно привести в порядок комнату. Спрятать рукопись.

Он опускается на колени и заглядывает мне в глаза, словно пытается убедиться, что я его поняла.

– Мы пошли спать как обычно. Оба, около полуночи. Я дал ей лекарства, а в семь утра, когда встал собирать Крю в школу, обнаружил ее в таком виде.