Книга В чём дело, Полли?, страница 51 – Марьяна Иванова

Я выбежала в холл и обнаружила, что парадная дверь пропала. Как пропало абсолютно всё, кроме лестницы. От внезапного собачьего холода ступени покрылись инеем. Пока я поднималась наверх, всё, что было за моей спиной тоже рушилось и исчезало. Шаг за шагом. Оставалось лишь чёртово ничто. Наконец я оказалась в маленькой тёмной комнате. Одна из её стен состояла из воды, словно это был аквариум, который обходился без стекла. С каждой секундой комната становилась всё тесней, а выхода из неё не было. Вода стала совсем мутной и тухлой, а из стены напротив полезла рука. Я зажмурилась и стала щипать себя, чтобы пробудиться от кошмара. Ничего не выходило. Вскоре меня полностью зажало со всех сторон, мои волосы и платье уже развевались в холодной воде. А с другой стороны рука всё настырнее тянулась ко мне. Ничего не прекратится, пока я не сделаю выбор? Утонуть в болоте или ухватиться за руку?

– Почему тебя из раза в раз тянет на дно?

Лицо ещё оставалось снаружи, но всё остальное уже поглотила вода. Я чувствовала смрадное дыхание смерти, но всё ещё не была уверена, что это дыхание оставит меня, если я ухвачусь за руку.

– Давай же, Полли!

Лёгкие наполнялись жидкостью, я чувствовала, что сердцу всё труднее сокращаться. Из последних сил я вытянула руку из воды. Крепкая ладонь вцепилась в неё мёртвой хваткой и вытянула меня.

– Вернись, слышишь?

Я тяжело прокашлялась, точно реальность вернулась ко мне после мощного удара под дых. Аня тут же протянула мне стакан с водой, Питер всё это время стоял надо мной и обмахивал кухонным полотенцем. Мишель держал пальцы на моём пульсе.

– Почему тебя из раза в раз тянет…

– На дно? – я закончила фразу за Мишеля и попыталась встать на ноги.

Кухня из видения накладывалась на настоящую и немного подрагивала. Я, чувствуя, что в любую секунду меня может снова затянуть в тот кошмарный сон, прислонилась к столу и выпила предложенную воду.

– Ты как? Всё нормально?

– Убери ты это проклятое полотенце, Пит… Что случилось? Долго я была в отключке?

Питер снова хотел заговорить, но Мишель опередил его:

– Пару минут, не больше. Упала, только успев зайти сюда. Как ты себя чувствуешь?

Я встряхнула головой и с облегчением осознала, что она перестала кружиться. Всё остальное тоже стало прежним: за окном медленно сгущались сумерки, лампа проливала на кухню тёплый жёлтый свет, на сковороде шипели стейки, распространяя аромат по всему дому.

– Полли, ты меня сильно напугала. Тебе бы к врачу, – слишком ласково проговорила Аня. – Хочешь, завтра съездим?

Я сказала, что всего лишь немного ослабла от обезвоживания. Что, наверное, в какой-то мере и было правдой. Но что бы со мной только что не произошло, ни один доктор не сможет мне помочь. Кто-то намеренно сводит меня с ума. Травит, заставляет обезуметь. Что скажешь, Мишель? Это видение тоже предназначалось не мне?

– Если я ещё раз увижу что-то подобное, я силком отведу тебя в больницу, – заботливо пригрозил Питер.

– Да прекратите, хватит фальшивить! Ещё с утра вы шарахались от меня и вели себя как придурки, а теперь решили проявить заботу? – меня вдруг снова захлестнула обида.

Питер и Аня ошарашенно переглянулись, а Мишель подошёл ближе и положил холодную ладонь мне на лоб.

– Да ты вся горишь, дорогая Полли. Пойдём, тебе нужно прилечь. Аня и Питер не виноваты. Это я попросил их не беспокоить тебя пару дней. – Ребята повинно опустили глаза, подтверждая слова Мишеля. – Наверное, я слегка неправильно выразился. Просто забудем об этом. Давай-ка проводим тебя в спальню.

Представив, как я снова оказываюсь одна в тёмной комнате и пускаюсь в поток шизофренических кошмаров, я содрогнулась. Последнее, что мне сейчас нужно – это быть одной.

– Нет! Я останусь здесь. И вообще, я есть хочу…

– Ой! Точно, ужин! – Аня подскочила к плите и резво сняла с неё сковородку с дымящимися стейками.

Все словно только сейчас заметили запах гари, плотно обволакивающий кухню, и закашляли. А потом, что было уж совсем неуместно, мы все засмеялись. Нездоровым, безысходным смехом.

Поужинав наспех сделанными сэндвичами, мы переместились в гостиную. Мишель разжёг камин и сел в кресло. Питер расположился на ковре, протягивая ладони к пламени. Мы с Аней устроились на диване. Повисла тишина. Не такая тишина, когда больше нечего сказать и от этого всем неловко. Наоборот, все молчали, потому что любой звук мог спугнуть призрачное ощущение, что на короткий миг всё стало знакомым и понятным. Всё стало хорошо. На короткий, такой короткий миг.

Потом кто-то шелохнулся. Непроизвольно, тихонечко, еле заметно. Возможно, это даже была я сама. И после этого все звуки мира резко ворвались в комнату. Все вздрогнули, точно услышали тревожное завывание сирены и оживились.

– Когда-то моя семья жила здесь, – заговорила Аня. Она зачарованно смотрела в глубь пламени, словно видела там мелькающие кадры из давно прошедшего детства. – Моя семья потеряла кормильца. Он просто пропал… А мы переехали. Мама много пьёт, всегда много пила, от этого с ней бывает трудно. Пока здоровье позволяло – она работала. Больше не может. Нам пришлось вернуться, в Сайленс Валлей у нас хотя бы есть родственники. Я должна позаботиться о своих братьях и сёстрах. Поэтому я здесь… По этому старому городу гуляют страшные сказки. Я всегда их боялась. И про этот дом тоже есть истории. «Дом из ниоткуда» … Наверное, не очень приятно, когда твоим домом пугают детей? Поначалу мне было страшно работать здесь. Но зато моим братьям и сёстрам не придётся голодать.

Когда она замолчала, я поняла, что всё это время Питер смотрел на неё, не смея дышать. Лицо Питера всегда невероятно преображалось, когда он смотрел на Аню. Может, вот она истина? Все в мире клятвы и признания в любви не стоят ничего, если при взгляде на того самого человека ты не становишься чуточку красивее? Почувствовав, как багровеют щёки, я вытряхнула эти глупости из головы и снова обратилась к самому насущному:

– Мишель, надеюсь, обещание отпереть ту комнату в силе? Сделай это, не то я буду ночевать прямо здесь. Я не шучу.

Он не ответил, потому что не услышал меня. Рассказ Ани, кажется, подействовал на него особенно сильно, и теперь уже он вглядывался в огонь, мучительно выискивая что-то в своей безумной памяти. Все снова ненадолго замолчали, а потом он заговорил. Обрывисто, словно нужные слова находились с трудом.

– Дом всегда принадлежал моей семье, но жить здесь могут не все. Или не все хотят… Надд, мой дедушка, говорил, что в тишине люди сходят с ума, от этого и держатся подальше от таких мест. Но в этом нет ничего мистического и загадочного. Суеверия местных порой усложняли ему жизнь.

Аня внимательно его выслушала, а потом, возражая, покачала головой:

– Нет, дело не в тишине и суевериях. Этот город сложно покинуть. Лес, он прячет город. А этот дом, Мишель… Этот дом окружён лесом со всех сторон.