Книга Моя жизнь в руинах, страница 48 – Карина Хэлли

– Ты хочешь об этом поговорить? – спросила она через некоторое время, не отводя взгляда от дороги.

– О чем «об этом»?

– О том, что заставило тебя так вдарить по газам.

– Извини. – Я сбавил скорость еще немного. – Плохие новости.

Она побледнела.

– О нет. Это касается твоего отца?

Я кивнул и плотно сжал губы.

– Ему осталось не больше полутора месяцев.

Она слабо вздохнула и, потянувшись ко мне, положила ладонь на мою руку.

– Мне так жаль, Подриг.

– Мне тоже, – сказал я. – Я думал, что у меня в запасе больше времени. Как я успею исправить все то, что мы с ним наворотили, если у меня почти не остается для этого времени?

Она закрыла рот и выдохнула.

– По правде говоря, я думаю, не стоит зацикливаться на мысли, что тебе нужно что-то исправить. Пойми меня правильно. Я думаю, тебе лучше сфокусироваться на другом, нужно сделать так, чтобы он провел свои последние дни максимально комфортно.

Она права. Я думал только о себе. Я понимал это. Но мне стало больно от ее слов. От того, что отец скоро умрет и мне нужно успеть позаботиться о нем, пока он жив.

Отец умрет в этом коттедже – и, как и сказала Гейл, он умрет, оставаясь очень несчастным человеком. Потому что я не смог достучаться до него. Я не смог примириться с ним.

Я даже сам с собой примириться не могу.

Я…

Внезапно машина поехала быстрее, а меня накрыло волной невыносимой слабости.

Черт.

Только не это.

Не сейчас.

Я крепко сжал руль и посмотрел вниз на свои ноги, потому что перестал их ощущать. Я не мог пошевелить ногами, они словно отмерли и всем своим весом давили на педаль газа.

– Что происходит? Тормози! – закричала Валери, а я пытался удерживать машину на дороге, чтобы она не съезжала с полосы, но даже руки ослабели. Я не мог крепко держать руль, а скорость все увеличивалась. Зеленые поля за окном слились в одну линию.

«Что я делаю? Что я делаю? Господи, пожалуйста, что я делаю?»

– Подриг! – в панике закричала Валери, когда машина начала отклоняться в сторону. – Что происходит?

– Перехвати руль, – смог сказать я.

– Что?!

– Пожалуйста, – сказал я, и руки упали мне на колени. Она быстро перегнулась и схватила руль, пытаясь удержать машину.

Собрав последние силы, я схватил руками свою ногу в районе колена и сдвинул ее с педали газа. Мне показалось, что я сдвинул бревно.

«Порш», замедляя ход, вилял из стороны в сторону, а Валери со своего места пыталась удерживать его ровно. Вдруг из-за поворота выехала машина.

– Черт! – завопила Валери, выворачивая руль в противоположную от разделительной полосы сторону. Нашу машину занесло на скользкой дороге, и мы наконец съехали в кювет. Это было спасением, так как иначе неизвестно, чем бы все закончилось.

Валери снова закричала, а «Порш» въехал в траву и резко остановился.

– Господи, – выдохнула она, размахивая руками. – О господи. Не могу в это поверить. Мы чуть не погибли. А этот придурок даже не остановился, чтобы нам помочь!

Она посмотрела на меня и потрогала мое лицо.

– Ты в порядке? Что случилось? Ты перестал чувствовать ноги? Что это было?

Я посмотрел на нее. Моя голова соображала медленно, а меня самого переполняло чувство вины.

Из-за меня мы оба чуть не погибли.

Я не должен был садиться за руль.

Я слишком долго боялся посмотреть правде в глаза.

– Подриг, – произнесла она, прижимая руки к моим щекам и заставляя смотреть ей в глаза. – Скажи мне, что, черт побери, с тобой происходит. Скажи мне сейчас, или я всем расскажу о том, что только что случилось. А мне кажется, ты не хочешь, чтобы кто-нибудь об этом узнал.

Я с трудом сглотнул.

– Я понимаю. Я должен тебе рассказать…

Она вздохнула и взяла меня за руки, в ее глазах читалась мольба.

– Пожалуйста, расскажи мне все.

– Может быть, мы сначала вывезем машину из канавы?

Она покачала головой:

– Ну уж нет. Ты мне сейчас же все расскажешь. А потом я сама вывезу машину.

Твою мать. Сейчас все и вскроется.

Я сделал неровный вдох, внутри меня продолжал бушевать адреналин.

– Я стал себя неважно чувствовать еще до того, как получил сотрясение, – начал я, произнося слова очень медленно. – Иногда у меня болели глаза, иногда в глазах двоилось. Случалось, что у меня немели руки или ноги. Я списывал это все либо на простуду, либо на то, что перебрал накануне. Не относился к этому серьезно. А потом я получил это сотрясение. Я бежал с мячом по полю. Я знал, что кто-то обязательно постарается его перехватить, и был готов отразить атаку. Я очень быстро бегаю, отлично чувствую поле, и я всегда видел, что происходит у меня за спиной. Но в тот момент я на секунду ослеп и потерял равновесие. Все произошло очень быстро. Я получил удар сбоку и упал на землю. Я смутно помню, что было дальше. Помню, как сижу в раздевалке, а доктор мне говорит, что из-за падения я получил сотрясение мозга.

Эту часть истории я рассказывал уже очень много раз. А вот следующую не рассказывал никому.

– Прошло несколько недель после того случая, а у меня все равно периодически случались головокружения. Иногда я испытывал странные ощущения в области позвоночника, но расценивал это как остаточное явление, которое со временем пройдет. Я был уверен, что скоро вернусь на поле. Накануне Нового года, как раз перед тем, как мы с тобой познакомились, у меня была встреча с неврологом. Перед встречей я разговаривал с бабушкой по телефону, и она сообщила неутешительные новости про отца, поэтому я не был готов к еще одной порции плохих новостей. Врач сообщил мне, что результаты МРТ показали некоторые отклонения от нормы, и их опасения подтверждались теми симптомами, которые я описывал.

Я немного помолчал, а затем продолжил:

– Ты что-нибудь слышала про миелин? Это жировая ткань, которая покрывает нервы. Представляешь, как выглядит электрический шнур? Вот что-то наподобие такого шнура. И вот… у меня была обнаружена нехватка миелина. Там, где его нет, на снимке видны рубцы. Это касается как головного, так и спинного мозга. А из-за рубцов нарушается работа нервной системы – возникают проблемы в передаче импульсов нервными окончаниями. А это относится к симптомам рассеянного склероза. По мнению моего врача, у меня рассеянный склероз.

Вот и все.

Правда.

Я озвучил то, в чем боялся признаться даже себе с того самого момента, как доктор сообщил мне диагноз и мой мир раскололся на две части.