Книга Тридцать четыре холостяка или Дневники народной свахи, страница 34 – Ксения Лестова, Лидия Чайка

— Эх… — тяжелый вздох. — Туда поеду, куда ж деваться…

— И я не могу в деревню идти, — подал голос Ярослав.

— А ты чего? — я перевела взгляд на темноволосого богатыря — он, как и всегда, был гладко выбрит.

— Ногу вчера потянул, — слегка поморщился Ярик.

— И? — сдерживать рвущийся смех было все сложнее.

— И идти тяжело, — на лбу богатыря залегла глубокая морщинка.

— А у меня с вечера живот болит, — подал голос Огнезар.

— А у меня в ухе стреляет, — вторил ему брат.

— А я вчера копчик отбил, теперь хромаю, — последовал еще один жалобный стон от Синеока.

— А я с зубом маюсь — с ночи тревожит, зараза, — приложил ладонь к щеке Садко.

— Так, — я постаралась взять себя в руки, — а у тебя Красислав, что болит?

Мужчина сделал печальные глазки и выдал:

— Пучит…

— У-у-у-у-у-у… — завыла я. Из глаз потекли слезы, живот болел от резко сжимающихся в истеричном хохоте мышц. — Чья… — постаралась выдавить из себя связную речь, — … идея?

Мужчины переглянулись.

— Ничья, — хором ответили они и уставились на Лютобора.

Я поставила кружку на стол и вопросительно посмотрела на последнего.

— Говори, — через очередной приступ смеха потребовала я, — что у Божеслава, Купало и у тебя болит?

Мужчина опустил взгляд и пробурчал.

— Божеслав должен был слечь с температурой, я — с отравлением, Купало — с нервами…

— Какими нервами? — решила уточнить.

— Ему надо было изобразить нервный срыв, — подал голос, сидящий неподалеку на скамье Тимка.

Ну, блин… мужчины!

— Аленушка, — притворно обеспокоенно начал говорить кот, — тебе плохо?

— Мне? — захлопала глазками. — Да я такого заряда позитива давно не получала! Вы что же, реально думали, что я во это все поверю?

— Попытка — не пытка, — вздохнул Лютобор.

— Аленушка, — подал голос Черномор. — Пригляди уж за молодцами моими, пока мы с Бериславой в граде будем.

Я уперла свой взгляд на воеводу и нахмурилась. Он что же хочет оставить меня с ними одну?!

— Куда это вы собрались? — пытливый взгляд в сторону Бериславы. Та не отрывала взгляда от своей тарелки.

— Дела у нас там, — неопределенно пояснил Черномор. — Неделю нас не будет.

Я громко сглотнула. Неделя!

В общем, дальше наша трапеза протекала в гробовой тишине. Я только недовольно сопела и буравила взглядом жену воеводы. Богатыри, как только перестали завтракать, собрали грязную посуду и неровным строем двинулись в кухню, где покидали все на небольшой стол и по-тихому попытались слинять.

— Лютобор! — грозно произнесла. — Ждете меня во дворе. Я скоро! Светик, поможешь с посудой?

Тот коротко кивнул и принялся за тарелки. Я же стала отмывать чугунки, в которых готовила кашу.

— С тобой в деревню сходить? — спросил богатырь, когда посуда была вымыта.

— Нет, — мотнула головой. — Со мной Тимофей пойдет.

— Хорошо, — Светик засучил рукава рубахи и направился на выход. — Я тогда на границу поеду вместе с Любозаром. Сегодня поздно будем.

— Эх, Светик, — неожиданно для самой себя вздохнула я, — и кому ж такой жених видный достанется?

Светозар застыл в проходе и повернулся ко мне. Я вдруг поняла, что ляпнула, и почувствовала, как щеки начинают пылать.

— А ты еще не знаешь? — тихо спросил он.

Я, не глядя на богатыря, помотала головой. Типа, нет, милый, знать — не знаю, ведать — не ведаю.

— А я знаю, — в голосе проскочила легкая грусть.

Когда я подняла взгляд, Светика в проходе уже не было. Лишь слышались отдаляющиеся шаги.

И чего это он там уже знает? Неужели нашел себе невесту, а мне ничего не сказал? Неужели я опять узнаю все последняя… Хороша сваха…

Выйдя из терема, пробежалась взглядом по хмурым богатырям. На всех были льняные просторные рубахи и широкие штаны, заправленные в сапоги. И как им в них летом не жарко? Мне иногда и в лаптях не комфортно, а они, наверное, вообще, круглый год в этих сапожищах ходят.

— Ну что, женихи, — обратилась к богатырям. Те недовольно поморщились, но возникать не стали. — Вперед, на поиски невест!

Раздался неровный гул возмущения, но Тимофей грозно зыркнул на мужчин своими зелеными глазами и громко зашипел. Те тут же притихли и нехотя поплелись к тропинке, ведущей в деревню.

Я шла последней и сверлила взглядом Смеяна.

— О, женщины, как вы коварны!

Как много яда в вас,

Как много слез.

Молю лишь об одном,

Отчаянный!

Не покидай меня, видение из грез.

Ты воровка, ты достойна смерти.

За то, что жизнь моя — твоя игра.

Обещания свои не держите,

Ходящие по лезвию ножа!

Я напряглась и посмотрела на идущего рядом кота. Тот лишь нервно дернул ухом, но не обратил на меня никакого внимания.

— Смеян, — окликнула богатыря, и тот тут же повернул ко мне голову, — кто там у тебя по лезвию ножа ходит?

— Да есть тут одна… — он блеснул на меня хитрым взглядом.

— А чего это ты на меня так смотришь? — я передернула плечами.

— А что такое? — хмыкнул мужчина. — Я, между прочим, поэт…

— Поэт — хошь котлет? — в разговор вклинился Огнедар.

— Да ты достал уже! — тут же переключился на одного из близнецов самопровозглашенный поэт.

Остаток пути эти двое выясняли отношения. Тимофей недовольно посмотрел на меня, но я показала коту язык и отвернулась. Не виновата я в том, что богатыри не уверены в себе и явно трусят идти в деревню, чтобы провести работу над ошибками. Но так как мне домой вообще-то хочется, а для того, чтобы вернутся в свой мир, надо всех мужчин из терема пристроить в хорошие руки… И мне чихать на то, трусят они там или нет. У меня еще намечаются проблемы со Светозаром. А эти вдруг решили мне еще одно недоразумение устроить. Кукиш им с маслом!

Подойдя к деревне, богатыри остановились и косо посмотрели на меня.

— Может, не стоит? — наконец произнес Ярик.

— Стоит-стоит, — припечатала я и, схватив Красислава за руку, потянула в сторону терема старосты.

Мы подошли к дому Мифодия, и я стала напутствовать мужчин:

— Итак, — я аж руки потерла. — Вы все расходитесь и идете к выбранным ранее объектам для воздыхания…

— Плохая идея, — подал голос Купало.