Онлайн книга «Когда мы верили в русалок»
|
– И что ты ему сказал? – смеюсь я, ногой касаясь его ступни под одеялом. – Правду, – пожимает он плечами. – Что я беспокоюсь, как ты здесь одна. – Длинными пальцами он берет свернутый в рулетик ломтик ветчины. – Сказал, что ты собиралась прийти послушать, как я пою. И обещала в этот раз не сбегать. – Твоя курортная подружка. – Ты так себя видишь? – Он склоняет набок голову, глядя на меня своими темными, темными глазами. Я замечаю шрамики от давнишних угрей во впадинах на его щеках и сеточки возрастных морщинок в уголках глаз. Зачарованная, на мгновение я будто растворяюсь в благоуханной прохладе, что окутывает и связывает нас. Но в следующую секунду стряхиваю с себя чары. – Долго ты пробудешь в Новой Зеландии? – Не знаю. – Он отставляет в сторону тарелку и берет мою свободную руку, выпрямляя чуть согнутые пальцы. Расправляет мою ладонь и, легонько погладив ее посередине, прижимает к ней свою руку. И это в тысячу раз интимнее, чем все наши недавние ласки. У меня сдавливает горло. – Я думаю, mi sirenita [25], это нечто большее, чем обычная курортная интрижка. Я не свожу глаз с наших ладоней, пока он не касается чувствительной зоны под моим подбородком. И не противлюсь, позволяя себе поддаться томлению, поверить в иллюзию возможного счастья. Всего на минуту, может, на две или пока бушует ураган. В ответ на мою уступчивость, он нежно улыбается. – Расскажи, что ты любила в детстве? – Сестру, – не колеблясь говорю я. – Мы с ней вдвоем создали свой собственный маленький мир – мир, полный волшебства и красоты. – М-м. – Хавьер чуть сдвигает ладонь на моей руке. – Что за волшебство? – У нас был чудодейственный напиток – «Маунтин дью». Слышал про такой? Хавьер кивает. – На кухне жили феи и русалки. Они перекладывали вещи, сводя с ума взрослых. – Как здорово, – комментирует он. – То, о чем я рассказала, да, – уточняю я. – А твоя сестра… какая она была? – Дивно красивая. Не просто миленькая, а именно дивно, восхитительно красивая. От нее постоянно исходило изумительное яркое сияние. Все ее любили, но так сильно, как я, – никто. Хавьер подносит мою руку к губам, целует костяшки пальцев. – Наверно, ты очень по ней скучаешь. Кивнув, я отнимаю у него свою руку – якобы хочу снова приняться за еду. – Твоя очередь. Что ты любил в детстве? – Книги, – смеется он. – Я больше всего на свете любил читать. Отец злился, говорил: «Хавьер, иди побегай! Поиграй с другими ребятами. Иди на улицу». – Он приподнимает плечо. – А я хотел одного: лежать в траве и думать про другие миры, про другие уголки земли. – Что ты читал? – Все, что удавалось найти… – Он с шипением втягивает в себя воздух и размахивает рукой, перечисляя: – Приключенческую литературу, детективы, про привидения. И так далее. – И ты до сих пор любишь читать, да? – А ты нет? – Люблю. Но только так, чтобы не сильно мозг загружать. Мне нравятся книги, которые позволяют отвлечься от обыденности, как телевидение или кино. – Например? Морща лоб, я беру свой телефон и листаю список книг в своей «читалке». – Ну, за последние месяцы я прочитала два исторических любовных романа, детектив одной женщины, которая мне нравится как автор: я всегда могу быть уверена, что не встречу в ее книгах очень уж жутких подробностей. И еще мемуары одного шеф-повара. – Любовные романы? Ты ищешь любви, gatita? [26] – Нет, – решительно отвечаю я. – Страсть разрушила жизнь моих родных. Я взяла себе за правило не ввязываться в такие отношения. – Любовь не всегда разрушительна, – тихо произносит Хавьер, пальцем поглаживая мой подбородок. – Иногда любовь созидает. Необычные нотки в его голосе – обещание, едва заметно мерцающее на горизонте, настолько слабо, что я скорее угадываю его, чем вижу, – застают меня врасплох. Испугавшись, я начинаю с жаром возражать: – Назови хотя бы один случай, когда любовь не разрушила то, что создала. – Хавьер разведен, другой женщины у него, судя по всему, нет. – В твоей жизни, – добавляю я. Кивнув, он вытягивается поперек кровати передо мной, лежит довольно близко, почти касаясь моих коленей. Я могла бы взять его за плечи, за голову, но я этого не делаю. Сижу, сложив руки на груди, в одной держу бокал с вином. – Когда мне было семнадцать, в нашем квартале появилась одна девушка. У нее были потрясающие волосы – шелковистые, с блеском, и красивые лодыжки. Я не решался заговорить с ней. Но однажды мы с ней столкнулись в библиотеке, у одного стеллажа. Она искала ту же книгу, что и я. Сбоку ему на лицо падает прядь волос. Мне аж до боли в руке хочется убрать ее назад, но я не поддаюсь искушению. – Что за книга? – «Сияние» Стивена Кинга, – отвечает он, улыбаясь мне. – А ты думала «Дон Кихот», да? – Может быть, – с улыбкой говорю я. – Мы много времени проводили вместе – читали, обсуждали книги. А вскоре познали друг друга. Причем оба оказались девственниками. Что-то щелкает в моей груди, и я вспоминаю себя в семнадцать лет, свой первый сексуальный опыт – с парнем, с которым я работала в «Орандж Джулиус». С Джеймсом. Как же я его любила! – С ней, – продолжает Хавьер, – я узнал, что секс – это легко и приятно. Видимо, что-то в моем лице выдало меня, потому что он спрашивает: – А тебе кто преподал первый урок? – Забавно. Я как раз подумала про него. Один парень из нашей школы. – Вот видишь? Любовь тебя нашла. – И сердце мне разбила. – Все правильно. – Он пожимает плечами. – Мне тоже. Но ты не умираешь. Просто… начинаешь заново. – Он кладет руку мне на бедро. Я отпиваю глоток вина, чувствуя, как между нами вьется нечто зазывное. Опасное и прекрасное. – Сколько раз? – Сколько жизнь позволит. Мое сердце пронзает острая боль. – Я не влюбляюсь, – качаю я головой. Хавьер кривит губы в усмешке. Пальцами касается моего колена. – В меня ты уже немного влюбилась. – А вот и нет, – улыбаюсь я. – Ну-ну. – Ладонью он ведет вниз по моей голени, обхватывает пятку, потом ступню. Интересно, мои лодыжки он тоже считает красивыми? – мелькает у меня. – Сколько раз ты влюблялась, Кит? |