Книга Теория убийства, страница 66. Автор книги Эндрю Мэйн

– А наша рабочая медстраховка их покрывает? – спрашивает Майло у Хейли.

– Ага. Ну что, ты с нами? – спрашивает она подругу.

– С вами.

– Последний шанс не лезть в это, – говорю я и открываю дверь сарая, за которой горит свет.

Верстак, у которого Форрестер выстрелил в себя, обмотан полицейской лентой. Все остальное выглядит точно так же, как я запомнил. Поскольку в деле не было трупа, а Форрестер стрелял сам в себя, то слишком много времени и сил на изоляцию места происшествия полицейские не тратили. Банки с жуткими сувенирами их, видимо, не особо заинтересовали.

– И вот еще, – говорю я, вытаскивая несколько пар перчаток, стащенных из больницы. – Надевайте. Вот, в чем наша задача. В этих банках всякая странная хрень, которую Джекилл… э-э-э, Форрестер собирал на местах преступлений. Не знаю, всерьез ли, но он очень хотел, чтобы я все тут осмотрел. Может быть, он хотел, чтобы я тоже заразился. А может быть, тут у него есть сообщник, который может вернуться, чтобы меня убить. В общем, все что угодно может быть.

– Сообщник? – спрашивает Майло.

– Все что угодно, – повторяю я. – Смотрите, что в банках, но не открывайте. Внутри вполне могут быть разъедающие мозг патогены.

– Блин, это кино или реальность? – вполголоса произносит Майло.

– Еще какая реальность, – отвечаю я.

Мы начинаем снимать банки с полок, осматривать и ставить обратно. В большинстве из них что-то малопонятное: какие-то волокна, окровавленные обрывки ткани. На дне каждой на стекле выгравированы два числа. Одно двузначное, а чаще вообще одна цифра, второе – пятизначное.

– Обратили внимание на числа? – спрашивает Хейли.

– Да. Тебе они что-нибудь говорят?

– Мне? Нет. Тебе, Майло?

– Не могу придумать ничего осмысленного, – признается Майло, поднимая глаза от банки.

– Что насчет содержимого? – спрашиваю я.

– В основном обрывки одежды и какие-то волокна.

– У меня тоже. Хотя в одной было письмо какому-то политику, – говорит Майло.

– А какой на нем был номер? – спрашиваю я, отрываясь от разглядывания своей банки.

– Пятерка, потом ноль-ноль-три-восемь-девять, – отвечает она не глядя.

– А на почтовом штемпеле дата не сентябрь две тысячи первого?

– Ага.

– Похоже, это со спорами сибирской язвы. Пять человек погибли.

Я возвращаюсь к уже осмотренным банкам. На самой первой банке, которую мне демонстрировал Форрестер, выгравировано: 1 00001.

– Так, похоже, первое число – это количество жертв. Второе – что-то вроде порядкового или каталожного номера, – я оглядываю сарай. Но где же он хранил этот каталог? – Ищите что-то похожее на журнал.

Мы начинаем заглядывать за банки. Форрестер наверняка держал свой журнал близко, вопрос в том – насколько.

– Как насчет книжки? – спрашивает Майло, держа на вытянутых руках очередную банку.

– Что там?

– Основание Айзека Азимова, японское издание.

– Число тринадцать снизу есть? – спрашиваю я.

Она поднимает банку, чтобы посмотреть на дно.

– Да. Откуда вы узнали?

– Это теракт в токийском метро. Члены секты «Аум Синрикё» распылили ядовитый газ – зарин. Погибли тринадцать человек, а могло быть и больше жертв. Террористы были большими любителями Азимова.

– Эй, я тоже люблю Азимова, – говорит Хейли.

– И я. Он вообще популярный писатель.

– Хотите, я начну все фотографировать? – спрашивает Майло.

– Да, отличная идея, – отвечаю я. Вообще-то следовало этим заняться с самого начала.

Мы осматриваем сотни банок. В подавляющем большинстве что-то малопонятное, куски окровавленной ткани или что-то подобное. И иногда другие предметы, как, например, эта книга.

– Как думаете, перчатка О. Джея здесь где-нибудь есть? – спрашивает Майло. ^[34]

– Наверное. Но не удивлюсь, если тут скорее будет маска, которой он закрывал лицо, – отвечает Хейли. – Правильно, доктор Крей? Наверняка ему нужно было что-то из вещей, имевших более плотный контакт с убийцей.

– Возможно все, что угодно.

После часа рассматривания банок и перепроверки тех, что просмотрели девушки, я отхожу к двери и стою, уставившись внутрь сарая. Ни намека на систему каталогизации содержимого банок.

– Простучим стены? Может, где-то скрыта потайная панель?

– Еще нет. Можно проверить его кабинет, но мне кажется, что он хотел, чтобы я искал тут.

– А кто убирает в таких местах? – спрашивает Майло, указывая на залитый кровью верстак.

– Есть специальные службы. Не удивлюсь, если он выдавал себя за сотрудника как раз вот такой службы, чтобы заполучить образцы с мест убийств.

Хейли подходит к верстаку и смотрит на лужу крови, затекшую в трещину столешницы. Она наклоняется под верстак и светит фонариком на пол, где тоже должна была быть лужа. Но пол абсолютно чист.

– И куда девалась вся кровь? – спрашивает она.

Мы сидим на задней веранде дома Форрестера, удобно расположившись в садовых креслах, и изучаем журналы. Зрелище, наверное, довольно странное. Мы все еще в перчатках и респираторах. Мне несколько раз пришлось напоминать Хейли и Майло, что их нельзя снимать. Сибирской язвой, например, можно заразиться просто прикоснувшись к бумаге, покрытой спорами.

– Так почему они все тут не огородили и не опечатали? – спрашивает Майло, окидывая взглядом участок.

– Ну, потому что я не вызываю у них безоговорочного доверия, – отвечаю я.

– А, как тот мальчик, что все время кричал «волки»?

– Нет, – отвечает за меня Хейли. – Как мальчик, который кричал «Франкенштейн» и «оборотни» и каждый раз оказывался прав, но ему решили не верить, когда он закричал «Дракула».

– Да, что-то в этом роде, – подтверждаю я.

Мы провели некоторое время, просто зачитывая вслух записи из журнала-дневнка. В основном они выглядели примерно следующим образом: