Онлайн книга «Город Бегемотов»
Прохожих, как назло, не было, а водитель, сбивший одногруппницу, сверкал фарами уже с другого конца дороги — попросту слинял. Я не запомнила ни номера, ни марки. Скажу только, что машина была серой, как и большинство машин в городе. Но вот водитель — я точно его где-то видела! Или мне опять привиделась эта непонятная татуировка? Я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, но как завороженная смотрела на распластавшуюся на дороге девушку. Грудь ее резко вздымалась, а после стремительно опускалась. Изо рта текла кровь, разбавляемая громкими хрипами. Кажется, пробито легкое… Или сломаны ребра. Тело Калининой свело судорогой, а я не могла и шагу вперед ступить, смотрела на лужу крови, на тонкий ручеек, стекающий на подбородок. Прерывистый сдавленный кашель освободил меня от оцепенения: ешкин-кошкин, если я ничего не сделаю, то она попросту умрет. Оторвав одну ногу от неожиданно липкого асфальта, я шагнула вперед, после то же проделала и с другой, а через мгновение уже со всех ног бежала к одногруппнице. Глаза девушки были открыты, на движение зрачок реагировал. Но, судя по всему, ребра все же пострадали — слишком уж резким было дыхание, а при кашле у Маши буквально слезы из глаз лились. И как назло ни одной машины! Схватив заляпанную кровью сумку Машки, я начала искать телефон. Кое-как извлекая его из внутреннего кармана, набрала скорую помощь. Долгое соединение с диспетчером растянулось практически в вечность. Девушка кашляла и задыхалась, рука была сломана, что с позвоночником — неизвестно, потому я не решилась ее сажать, как рекомендовалось при повреждении грудной клетки. Назвав адрес и кратко обрисовав ситуацию, я дрожащими руками нажала на красную кнопочку. С каждой минутой девушку трясло все сильнее, а я пыталась подавить желание удалиться в кустики и хорошенько прочистить желудок. Сладковатый запах крови, казалось, въелся в одежду и кожу. — Маш, потерпи чуть-чуть, — я начала гладить одногруппницу по голове. Было страшно, я даже не знала, как помочь. — Все будет хорошо, скоро приедут врачи. Она опять захрипела, казалось, что хочет что-то сказать. — Молчи, — прошептала я. — Тебе сейчас нельзя разговаривать, но потом с тобой вдоволь поболтаем. По щекам потекло что-то горячее, горло сдавил спазм. Стало горько. Горько от безысходности. Вот ты живешь себе спокойно, топчешь землю своим тридцать восьмым. Дышишь выхлопными газами, иногда захватываешь каплю кислорода. Говоришь, шутишь, иногда иронизируешь и сарказмируешь, но потом жизнь превращается в ком снега, спускающийся с вершины и набирающий не только массу, но и обороты. И ком все стремительней катится по наклонной, как вдруг сталкивается с препятствием — деревом или выступившей скалой. Рассыпается на сотню маленьких комочков, былая мощь уходит в небытие, наступает спокойствие. Горькое спокойствие и смирение. У маленьких комочков есть шанс продолжать движение вперед, но это уже будет другой ком и другое движение. Постепенно смирение перерастает в новую динамику, но оно не сравнится с былым ощущением, оно никогда не позволит забыть старую горечь. — Алина! — возглас из-за спины отвлек от размышлений. — Ты ранена? Дэм присел рядом с нами на колени и начал меня ощупывать. — Я цела… Воин Духа посмотрел на Калинину, стал аккуратно ощупывать ее руки, шею и туловище. — Она нежилец, — тихо проговорил он. — Очень обильные внутренние кровотечения. — Помоги ей, — громко проговорила я. Здравствуй, тетушка Истерика. — Помоги! — Алин, я не могу, — тихо и виновато произнес парень. — В этом вопросе задействованы обычные люди, я не имею права вмешиваться. — Уйди! — выкрикнула я. Я бы и толкнула, но одной рукой я держала Машу, а второй гладила ее по голове. — Она будет жить! Все нутро будто разрывало, хотелось ломать и разбивать. Но надо было взять себя в руки. Вдали послышался тоскливый вой сирен. Глаза одногруппницы почему-то были закрыты, но хриплое дыхание все еще слышалось. С каждым мгновением все слабее. — Твою мать, Машка, очнись! — закричала я. — Ты будешь жить, слышишь?! А этого придурка не слушай, он вообще ничего не понимает! И врачи совсем близко! — Алин, успокойся, — мягко сказал Дэм, приобнимая меня за плечи. — Уйди! Без тебя все было хорошо! Как только ты появился в моей жизни, все пошло наперекосяк! — я заорала уже на Дэма. Мозгами понимала, что напрасно, но язык разум не особо слушал. — Алин… — еще мягче возразил парень. — Уйди, — всхлипнула я, поглаживая одногруппницу по голове. Дыхание с каждым мгновением становилось все слабее, судорожный выдох и тяжелый вдох. — Машенька, дыши, дыши глубоко. Все наладится, слышишь? Совсем скоро ты поправишься и вернешься в ВУЗ и мы еще будем весело вспоминать сегодняшний день. Чувство горечи забивало нарастающий звон интуиции. Ну уж нет, не на моих руках! Она не умрет. Уже почти не обращая на приторный запах внимания, я глубоко вдохнула. Также выдохнула. По телу стало разливаться спокойствие и свет. Все будет хорошо, мало ли что говорит Дэм. Сирена скорой завывала все ближе. Пульс становился слабее. Поторапливайтесь. Быстрее… Я закрыла глаза. Ее вдох — мой выдох. Ее выдох — мой вдох. Воздуха стало не хватать. Ее дыхание остановилось. Чьи-то сильные руки оттолкнули меня от тела, вокруг забегали двое санитаров. Ее вдох — мой выдох. А после я потеряла сознание. * * * Я бегу. Опять куда-то бегу. А после качусь. Нога дергается, и я просыпаюсь… — Очнулась? — ох, что-то мне совершенно не нравится тон Дэма. Открыть глаза было сложно, ресницы будто слиплись. Свет в комнате был мягким, Дэм сидел в кресле с каким-то толстым фолиантом. — Ты конченая идиотка! — произнес он. Вот, что значит приятное пробуждение… Бегемот, лежащий под боком, зашипел на него, чуть приподнимаясь на задние лапы. Кажется, он вымахал еще сильнее. — А ты молчи! — серьезно сказал Дэм коту. Тот тут же сел, внимательно разглядывая парня. Замечательно… — Как Маша? — спросила я. — Нормально все, в реанимации, — буркнул Дэм. — А вот с тобой не все нормально. Ну, если реанимация это для него нормально, то боюсь даже представить, что в его перечень включает «ненормально». — У тебя хватило мозгов забрать часть ее потухающей энергетики и вложить свою. И это когда ты сама истощена до красных бубликов перед глазами, находишься в состоянии истерики! И как состояние? Не хочется сдохнуть? — Хочется, — тихо проговорила я, понимая, что болит всё, начиная с головы и заканчивая пятками. Еще и он кричит. Зачем, если понимает, в каком я состоянии? — Дальше будет хуже, — отчетливо проговорил Дэм. — Откуда ты узнала про эту технику разделения энергии? |