Книга Файролл. Снисхождение. Том 3, страница 52 – Андрей Васильев

– С возвращения из Праги его не видел и не слышал, – покачал головой я. – Слушай, а что, Старик сразу по приезде будет делами заниматься? Вроде как он с дороги, почти ночь на дворе…

– А встретить его? – удивленно глянул на меня Валяев. – Внизу, в холле? Без этого-то как?

– В смысле? Ты о том, что куча народа выстроится рядком и дружно рявкнет «С приездом»? – изумился я и понял по его лицу, что угадал. – Да ладно тебе. Шутишь?

– Такими вещами не шутят, – очень серьезно возразил мне Валяев. – И тон твой этот неуместен. Да, есть такая традиция – первые лица «Радеона» встречают Старика по приезде. Кстати – ты почти верно все описал.

Я потер лоб. Нет, все-таки к некоторым вещам, которые здесь в ходу, мне никогда не привыкнуть.

– Неувязка имеется, – понимая, куда клонит Валяев, я начал строить защитную версию. – Причем тут я? Моя рожа никак не тянет на первое лицо.

Смысл происходящего мне был ясен, но участвовать в этом мне не хотелось совершенно. Дело не в неприсущем мне нонконформизме и не в душевном неприятии атмосферы лизоблюдства, которым здесь недвусмысленно попахивало. Мне просто не хотелось никуда идти. Да и всю «радеоновскую» верхушку видеть тоже желания никакого не было. Старик ведь запросто с ней мог устроить какой-нибудь свой очередной перфоманс, и присутствовать при этом я точно не желаю. Мне Нового года хватило.

– Курицу жарите? – повел носом Валяев и протопал на кухню. – Точно. Ох, Виктория, золото ты, а не хозяйка. Другие своим мужикам из столовой еду заказывают, а ты вон домашнее готовишь.

– Я, наверное, пойду, – пискнула Ксюша, с опаской глядя на нежданного визитера.

– Да у вас гости! – повернулся к ней Валяев. – Извините, не заметил.

– Потому что постоянно куда-то спешишь, – пояснил я. – Все наскоком, все в последний момент…

– Поговори мне еще, – вроде как в шутку проворчал Валяев, но тон был вполне себе серьезный. – Критиковать он меня будет. И потом – кого ждем, одевайся давай.

– Кит, а смысл? – воззвал я к его разуму. – С вами все ясно, вы все сотрудники корпорации, вам и флажки с плакатами в руки. Но при чем тут я?

– Еще одно слово – и я начну сердиться, – уже совсем без юмора в голосе пояснил Валяев. – Сказано – одевайся, идем вниз, значит, топай в комнату и делай, что сказали. А будешь спорить, так в халате туда направишься, в котором будешь выглядеть смешно и нелепо. Ты хочешь выглядеть смешно и нелепо?

– Нет, – признался я. – Я этого не люблю.

– Так вперед, и дорогу осилит идущий.

Он, развернул меня, дернув за плечо и отвесил коленом небольшой ускоряющий пинок под зад.

– И еще раз здравствуйте, – спровадив меня, он снова обратился к Ксюше, причем голос его обрел шелково-бархатные нотки. – А вы скромница, скромница. Сидите тут так тихо-тихо, как мышка. Итак – я Никита, а вы…

– Ксюша это, – вмешалась в беседу Вика. – Она из редакции, ты ее уже видел и проигнорировал. И вообще – она тебе не некая длинноногая… Ну, ты понял.

– А-а-а-а-а, – и снова голос Валяева изменился, вкрадчивость из него пропала, будто ее и не было. – Помню-помню. Рад встрече. Киф, ты где там? Время, время!

– Иду, – сообщил я, застегивая рубашку. – Все уже.

– Ты совсем рехнулся, мой бедный друг? – спросил у меня он, появляясь в дверном проеме. – Ты на танцы собрался?

– А что не так? – опешил я, оглядывая себя в зеркале.

Джинсы, однотонная футболка, поверх нее рубашка. Чего еще-то надо? Может, он о том, что надо заправить рубашку в штаны?

– На меня посмотри, – Валяев повернулся вокруг своей оси. – И сравни.

Ну да, он нынче был франтом, как-то сразу я на это внимания и не обратил. Брюки, отглаженная сорочка, жилет. И даже галстук он сегодня на шею нацепил.

– Правильно, милый, – вмешалась в разговор Вика. Она змейкой проскользнула под локтем Валяева, подошла ко мне и одернула рубашку. – Не надо ничего менять. Они все сотрудники, им положено по дресс-коду одеваться. А мы – журналюги, у нас другой стиль жизни, а, значит, и одежды.

– Мне тоже нравится, – внезапно вступила в разговор Ксюша. – Это «кэжуал», вы, Харитон Юрьевич, выгодно будете смотреться на фоне остальных. Я про это читала.

– Однако, у тебя тут прямо Фронда, – посуровел Валяев. – И все против меня настроены.

– Да кому ты нужен? – беспечно спросила у него Вика и пригладила мои волосы.

– Вот все же до чего женщины смелеют на своей территории, – перестав пыжиться, рассмеялся Валяев. – А особенно на кухне и в спальне. Они там просто неимоверную силу черпают, как Антей от земли. В другом месте всегда: «Да, Никита Небранович, конечно, Никита Небранович» и глаза в пол. Тут же – откуда что берется?

– Да, Никита Небранович, тут мы на своей территории – прощебетала Вика, часто-часто моргая глазами, отчего ее лицо приняло кукольное выражение. – И не дай вам бог.

Валяев притворно сплюнул, достал из одного кармана брюк сигареты, из другого зажигалку и сказал мне:

– Обувайся и пошли, а то и вправду опоздаем. А ты, Виктория, куру дожаривай и нас с Зиминым в гости жди.

– Вот и хорошо, – неожиданно покладисто согласилась та. – Лучше так, здесь. А то опять вы моего Кифа невесть где коньяком накачаете.

– Его накачаешь, – щелкнув зажигалкой, хмыкнул Валяев. – Кто кого еще…

В общем, в коридор мы вышли вместе.

– Кит, может, я все же не пойду? – еще раз попробовал отбояриться от неожиданно свалившейся на мою голову напасти я. – Ну что мне там делать?

– Все же ты дурак, – хлопнул меня ладонью по лбу Валяев. – Так и не понял, зачем я тебя туда тащу? Ведь я уже объяснил, правда, намеками. Нельзя быть таким тупнем, Никифоров!

Я только руками развел.

– Рожей твоей посветить тебя веду, – выпустил кольцо дыма, забавно скривив рот, Валяев. – Чтобы все помнили, что ты в ближнем круге и хвост на тебя поднимать нельзя. Я не я буду, если Старик тебе хоть пару слов не скажет, а то и по плечу не похлопает, и это будет лучшая защита, какую только можно представить. Под тебя уже столько разных сволочей копает, что мама моя, а особенно из тех, кто был в дружбе с Вежлевой. Ты в курсе, что в ее… Э-э-э-э-э… исчезновении все тебя винят? Даже не так – что его на тебя повесили? Доносы добрые люди Азову пишут, доказательства фабрикуют.

– Да иди ты! – выпучил глаза я.

Честно – такого я даже и помыслить не мог. Нет, что «Радеон» – это большой серпентарий, разумеется, знал, но вот так… И это при том, что во всем здании я хоть сколько-то шапочное знакомство свел дай бог с дюжиной человек. Ну, может, с двумя десятками, включая вспомогательный персонал.

И главное – дорогу-то я вообще никому не переходил, кроме, пожалуй, госпожи Свентокской. Нет, был еще давний конфликт с тем пузаном, который чуть Вику не оприходовал по ее собственной дури, но этого товарища давным-давно и след простыл.