Онлайн книга «Опричник»
|
Нестеров долго пронзительно смотрел то на бабу, то на мертвую жену – колдунью, то на людей, которые притихли и словно ожидали от него ответа и только спустя пару минут боярин тяжко выдохнул и громко сказал, обращаясь к народу: — Я тоже колдовским зельем опоян был. И многого не видел. Теперь все понимаю, и прошу прощения у вас люди добрые за то, что допустил я дела жуткие нечестивые на землях владимирских. Отныне клянусь вам – не будет злобы и бесчинства на них! Петр Федорович сдержал обещание. С того дня в округе стало спокойно. Люди перестали бояться за своих малых детей, никого за малейшую провинность не секли плетьми и не морили в темнице. Нестеров выгнал из города Алябьева за измену ему и за то, что сотник помогал вершить колдунье черные дела. Сабуровы, наконец, добыли еще одну часть Чаши, золотой обруч в ее талию, бывший браслет Милолики – остались ненадолго во Владимире в доме наместника, чтобы залечить свои раны… Русское царство, г. Владимир, 1572 год, 09 августа Рассвет едва занимался, когда Мирон уже не в силах лежать, сел на кровати. Еще часа в четыре утра проснувшись, он тихо лежал в постели и думал о своей нелегкой доле. Заметив, что Василий заворочался и тоже проснулся, он вдруг спросил: — Ты не спишь, Васятка? — Нет. От твоих громких вздохов даже мертвый проснется, — огрызнулся Василий и сел на кровати, потягиваясь. — Ты мне скажи, Василий, отчего все так неладно, в жизни то? — вымолвил Мирон, садясь на постели. — Что же? — Столько девок видел, и ни одна не нужна была. А которая нужна теперь, не может моею стать. Нахмурившись, Василий раздумывал над словами брата всего минуту. — Ты о Людмиле говоришь? — произнес глухо старший Сабуров. На вопрос брата Мирон промолчал и отвернул лицо от Василия. — Точно о ней! Люба она тебе! — ошарашенно вымолвил старший Сабуров. Давно не веря в то, что Мирон вообще может кого-то полюбить, ибо брат всегда был холоден к девушкам, Василий только теперь понял все. Взгляды Мирона, которые он кидал на Людмилу, явно замеченные Василием, придирки к девушке и желание брата оберечь ее от всего, все это говорило о том, что Мирон явно неравнодушен к монахине. — Дак люба она тебе или нет?! — Какая от этого разница? — траурно произнес Мирон, опуская голову. — Если изменить ничего нельзя. Видать страдать мне вечно… — Да погоди ты, Мирон, — произнес задумчиво Василий. — Подумать надо над этим. — О чем думать то? — взвился Мирон и зыркнул на него сердитым взором. Василий чуть помолчал, раздумывая, и произнес вдруг: — А если ее постриг отменить? Можно написать епископу и… — Ты что ополоумел? — опешил Мирон. — Грех это… В этот миг в горницу Сабуровых постучались, и из приоткрывшейся двери выглянуло приятное личико Людмилы. Пожелав им доброго утра, она спросила: — Вы не спите, братцы? — Нет, входи, — кивнул ей Василий. — Только слово скажи! — вымолвил Мирон, предостерегая брата оттого, чтобы он не выболтал все Людмиле о его чувствах. Девушка проворно прошла в горницу, сжимая в руках черную книжку. — А ты что так рано явилась? Тебе чего не спится? — спросил недовольно Мирон. Он проворно встал и подошел к умывальнику, собираясь умыться. — Что это с ним? — спросила тихо Людмила у Василия, указывая взором на Мирона. — Не в духе встал, — объяснил старший Сабуров. — Встала то я рано оттого, что мне сон страшный теперь приснился, — сказала вдруг Людмила, присаживаясь на лавку. — Будто хожу я по полю какому-то, а трава красноватыми огоньками светится. А под ногами много убитых лежит, вроде воины мертвые. И хожу по полю этому, а за мной словно идет кто-то. Темный такой. — И что не видела ты того, кто преследует тебя? — спросил Мирон настороженно, обернувшись к ней. — Видела один раз. Он встал вдруг передо мной, словно не пускал далее. А я смотрю на него и до жути страшно мне. — И как он выглядел? — произнес беспокойно Мирон. — Словно высокий призрак в грязных белых одеждах и кольчуге. Стоит он и на меч свой длинный большой, что в земле воткнутый, опирается ладонями. А на оружии том, где руки его в железных перчатках покоятся, камень самоцвет прозрачный желтоватый светится… — А дальше? — поинтересовался Василий. — Все, более не помню ничего… — Не нравится мне сон твой, — отозвался Мирон. — Да ладно, это ж сон только, — отмахнулась Людмила. — А еще как проснулась, я до конца стих про последнего с “Тайного схорона” разгадала. Вот смотрите. Она проворно начала листать книжку колдуна, ища нужное место. — Да неужто? — спросил возбужденно Мирон и быстро уселся рядом с монахиней на лавку. Он невольно придержал обложку книги, которая едва не захлопнулась. Его ладонь нечаянно прикоснулась к руке Людмилы, держащей книгу. Ощутив пальцами теплую гладкую кожу девушки, Мирон почувствовал, как его обдало жаром. Он резко отдернул руку, и окатил Людмилу жгучим пламенным взором. Взглянув на молодого человека, девушка не отвела свои зеленые очи и как-то внимательно пронзительно посмотрела в лицо Мирона. Только спустя минуту, она медленно перевела взор на раскрытую книгу и тихо произнесла: — Смотрите сказано тут… Опустив взгляд в книгу, куда указывал ее пальчик, Мирон как-то весь сгорбился и тяжко вздохнул. На Волге в Твери, Бранное поле лежит, Русскими русичи в той битве убиты. Но среди мертвых иноверец чужой. В латах, в кольчуге, призрак живой. — Мертвец опять. Колдунья Милолика перед смертью о мертвецах и Повелителе вещала, — задумался Мирон. — И призрак опять. Все понял я! — Да? — подняла на него лицо Людмила. — Последним самоцветом владеет Темный Повелитель из “схорона”! — добавил он. — Он же призрак, который хотел удушить меня. А Бранное поле, поле битвы, наверняка, где то в Твери есть и этого Темного Повелителя там искать надо! — А я не помню, чтобы за последние годы в Твери, какие-либо битвы были, — ответил Василий, вставший над ними. — В стихе сказано русские русичей убивали там, — задумчиво сказала Людмила. — Тем более, русские на русских. И когда такое было? — непонимающе заметил Василий. — Было! — выпалил Мирон, догадавшись. — Давно было, лет сто, а то и двести назад. Тверское княжество тогда с Московским княжеством дрались за власть в Твери. Вот и бились русские с русскими. Только там много мест, где битвы были… — Тогда надо местных расспросить, где мертвецы живые ходят? — подсказала Людмила. — Ведь и колдунья и стих о них говорит. |