Книга Беру тебя напрокат, страница 51 – Елена Трифоненко

— А, по-моему, тебе нужна помощь. — Он по-хозяйски лезет вилкой в мою тарелку и отламывает у моего пирога приличный кусок румяной корочки.

Я даже подпрыгиваю от такой наглости.

— Эй, ты что творишь? Если ты не наелся, закажи себе что-нибудь еще, а чужие тарелки разорять не стоит.

Петров самодовольно улыбается, но к совету прислушивается: подзывает официанта, чтобы заказать себе еще кофе.

— И мне капучино, пожалуйста! — вклиниваюсь я. — И каких-нибудь фруктов. И печенья.

Никита снова демонстративно смотрит на часы.

— Что не доем — с собой заберу, — не моргнув глазом, обещаю я.

Он грустно качает головой:

— Поснимать уже не успеем.

— Не страшно. Это же не последняя кафешка в нашей жизни.

— И правда, — ухмыляется он. — Тем более целоваться и в других местах можно. Главное, красивый фон выбрать. У меня в каюте, кстати, очень романтична обстановка — для поцелуев идеальна. Когда придешь сегодня делать обзор моего сьюта, снимем и пару дублей с поцелуями.

— Какой еще обзор сьюта? — слабым голосом уточняю я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ну как же? Мы же вчера договаривались. Ты прямо напрашивалась.

— Знаешь, я вчера была немного не в себе.

— Да, — он печально качает головой, — тебе было плохо из-за духоты. Я помню.

Лицо у него грустное, но в глазах пляшут чертики. Такое чувство, что Никита специально меня дразнит.

Я набираю полную грудь воздуха, а потом тараторю:

— Сегодня утром я поняла, что мне не нужен обзор твоей каюты. Зачем он мне? Он в формат моих влогов вообще не впишется.

Интонация у меня убедительная. Или мне это только кажется?

Петров откидывается на спинку дивана, расслабленно закидывает руки за голову.

— Испугалась?

— Пфф! Чего?

— Видимо, себя. Своего влечения ко мне.

Мое сердце от неожиданности пропускает удар. Я нервно покашливаю:

— Петров, ты о чем вообще? Какого влечения?

Мысленно я молюсь всем знакомым богам, чтобы добавили мне артистизмам. Сейчас он мне особенно нужен.

Петров задумчиво качает головой, а потом смотрит так, будто все про меня знает:

— Боишься, что не справишься с импульсами, верно? Боишься позволить себе больше, чем позволяют моральные принципы?

Во рту у меня пересыхает. Вот это совсем не вовремя. Мне тут, блин, надо срочно речь оправдательную произнести, а язык пристал к небу. Благо, на столе имеется графин с водой.

Я поспешно отхлебываю прямо из его горлышка, а потом сиплю:

— Не льсти себе, Петров. Мне нечего бояться. У меня нет к тебе никакого влечения.

— Разве? — он красиво приподнимает одну бровь. — А мне кажется, что есть, но ты его почему-то боишься.

Я делаю еще один глоток из графина:

— Я тебе гарантирую: ничего нет.

Он несколько секунд пристально изучает мое лицо, а потом усмехается:

— Так докажи. Не отказывайся трусливо от своих намерений. Решила делать обзор — делай. Обещала целоваться со мной на камеру — целуйся.

Я отворачиваю лицо в сторону, чтобы у Никиты не было возможности прочесть мои мысли.

— И, кстати, расслабься, — зачем-то добавляет Петров. — Я не собираюсь с тобой спать. Деловая этика для меня святое, потому тебе ничего не светит.

Меня аж перекореживает от его слов. Ну и самомнение! Кем он себя вообразил? Великим соблазнителем? Главным секс-символом Ютуба? У меня прямо руки чешутся воткнуть Петрову в ногу вилку, чтобы хоть немного сбить с него спесь. Но, конечно, я этого не делаю. Отложив вилку подальше, угрюмо киваю:

— Ладно, убедил. Вечером еще немного поснимаем эти дурацкие поцелуи. Только хватит уже играть в психоаналитика. Тебе все равно не понять, что у меня в голове.

В ответ он только улыбается. Но с очень красноречивым выражением. На его наглой морде прям черным по белому написано: ты как на ладони, Ника. Как на ладони…

Я мысленно желаю ему провалиться в тартарары.

* * *

После кафе мы заглядываем в несколько сувенирных лавочек. Петров говорит, что собирается разыграть несколько сувениров среди подписчиков и советует мне сделать то же самое. Он довольно убедителен. Но меня ужасно бесит его покровительственный тон, и чисто из принципа я не покупаю ничего кроме пары магнитов для себя и Женьки.

В одном из магазинчиков записываю Сторис в Инстаграм. Никита тут же лезет в кадр, опять меня лапает. Это жутко бесит, но идет моей странице на пользу: минут через десять после выкладки видео подписчиков у меня заметно прибавляется. На радостях я делаю еще несколько кадров с Петровым. В конце концов, я же собиралась использовать его в хвост и в гриву, ну и вот — время пришло.

Когда мы возвращаемся на лайнер, Никита аж светится.

— У тебя двадцать минут, чтобы переодеться, — говорит он, как только мы заходим в лифт, — а потом поднимайся ко мне. Сразу все отснимем, чтобы максимально освободить вечер.

Я рассеянно киваю. Мне отчего-то непросто находиться с ним в замкнутом пространстве. Когда он невзначай задевает меня плечом, у меня перехватывает дыхание. А еще мне нестерпимо хочется объятий. Это так странно: когда Петров меня лапает — я бешусь, а когда он держит руки при себе — мне тоскливо. Все же зря я потащилась в этот круиз. Лучше бы по черноморскому побережью сейчас колесила и не знала бы никаких соблазнов.

Наконец я выхожу на своей палубе. Петров говорит что-то еще напоследок, но я пропускаю его слова мимо ушей. Двери лифта закрываются, а я все стою рядом с ним, пялюсь в пространство. В душе — ураган. Точнее жаркий, обжигающий суховей. Внутри меня все просто вибрирует от мысли, что я и Петров скоро останемся наедине.

А может, это ничего, если мы переспим?

Предательская мысль заставляет меня вздрогнуть, но одновременно поднимает внизу живота приятную волна жара. О мой бог! У меня точно кукушка поехала, раз такая фигня в голову лезет. Никаких переспим. Ни в коем случае.