Книга Аргилай. Украденный дом, страница 15 – Дмитрий Легер

Трица под уздцы вывела Луну на дорогу и остановилась в нескольких шагах от незнакомца.

– Ну, спросил ты, – ответила она, враждебно посматривая на стрелу, лежащую на тетиве лука. – И что?

Мужчина неуверенно поерзал в седле. Слова женщины явно застали его врасплох. Обычно ему не отвечали вопросом на вопрос.

– Велено спрашивать. – смущенно пробубнил незнакомец. Затем взял себя в руки и продолжил более уверенным тоном. – Мое имя Фоня. Я охранник каравана. Велено спрашивать: «кто такие и куда едут».

– Путники мы, – с легкой усмешкой представилась Трицитиана. – В Тильбон едем. Доволен?

– Путники? – переспросил Фоня, с сомнением рассматривая собеседницу. – А копье зачем?

– Охотиться.

– На таких лошадях? – усомнился охранник.

– Медведи нынче быстроногие, знаешь ли. – не скрывая издевки, ответила рыжая и легко вскочила в седло Луны. – Так и носятся туда-сюда. Пешим никак не догнать.

Аргилай повторил маневр Трици и тоже залез в седло. Но не так ловко и не с первой попытки. Купеческий охранник, по-видимому, разузнав все, что хотел – развернул свою клячу и, ударив ее пятками, припустил по дороге.

– Кажется, скоро нам предстоит встреча с торговым караваном. – провожая лопоухого взглядом, задумчиво произнесла Трицитиана.

Но Лаи сильно разочаровался. Фургон с полукруглой парусиновой крышей и два вооруженных всадника – вот и весь караван, о котором говорил белобрысый охранник с крупными зубами. Первое, что бросилось в глаза – возница. Несмотря на лето, низенький мужчина с длинными усами, сидевший на передке фургона, был облачен в распахнутую лохматую шубу. Его обнаженную грудь украшала толстая бронзовая цепь, а в ухе поблескивала тяжелая золотая серьга.

Одним из всадников являлся, уже знакомый Аргилаю, лопоухий Фоня. Вторым – крепкий пожилой мужик в кольчужной безрукавке на голое тело. Морщинистое лицо немолодого охранника пересекал уродливый шрам, а темные глаза смотрели колко и подозрительно.

Когда караван поравнялся с путниками, возница натянул поводья и остановил фургон.

– Вот это встреча! – воскликнул возничий, вставая на передке во весь свой скромный рост. Лохматая шуба не могла скрыть его тщедушное тельце, комплекцией своей более подходящее голодному подростку, чем человеку в самом расцвете лет. – Я было решил – Фоня опять напился, когда он сказал, что увидел Огненную Фею. Никак не ожидал лицезреть Вас здесь, могучая воительница Трицитиана, дочь арт-три. Я Чистогон, купец из Тильбона. – представился он.

– Здрасссте. – сквозь зубы поздоровалась могучая воительница Трицитиана, дочь арт-три.

– А я Аргилай. – поддержал знакомство Лаи.

Но купец не удостоил юношу своим вниманием. А вот при виде Упрямца, глаза Чистогона на мгновение расширились и блеснули немалым любопытством.

– Я человек дела, – продолжил мужчина в лохматой шубе, скрещивая руки на узкой груди. – Направляюсь в деревню Жадины и мне нужны охранники. Двоих мало. Нанимаетесь?

– Сколько платишь и что везешь? – спросила Трица, здраво прикидывая, что деньги никогда не бывают лишними, а с фургоном ехать все равно в одну сторону.

– Везу товар, – увильнул от прямого ответа Чистогон. – Плачу два серебряника.

– Хочу шесть. – сухо сообщила женщина.

– Шесть одному охраннику за два дня пути!? – возмутился купец. – Грабеж! Я своим меньше плачу за неделю!

– Не одному. – Трица кивнула в сторону Лаи.

Чистогон нахмурился, рассматривая юношу:

– Какой из него охранник, – фыркнул обладатель шубы. – Даже оружия нет.

– Есть! – рыжая ловко отстегнула от пояса кинжал в ножнах и кинула его Аргилаю. Тот, не ожидая такого поворота событий, не смог поймать оружие, и оно упало на дорогу. Юноша попытался исправить ситуацию: не слезая с коня, нагнулся за кинжалом. Но его вновь ждала неудача – то ли Упрямец оказался слишком высок, то ли рука слишком коротка. Пришлось вынимать ноги из стремян, слезать с коня, подбирать оружие и возвращаться в седло. Что тоже получилось далеко не с первого раза. Вся процедура происходила под неусыпным и молчаливым внимаем зрителей.

Лаи поерзал в седле, в которое, наконец, получилось залезть, и с важным видом произнес:

– Да, я вооружен.

Трица страдальчески подняла глаза к небу. А Чистогон усмехнулся в усы и ответил в тон юноше:

– Вооружен и очень опасен. Нет, – покачал он головой. – За такого охранника шесть монет много.

– Зато в самый раз за Трицитиану, дочь арт-три. – парировала женщина. Она не собиралась так просто сдаваться в торге. – Проверь меня. Пусть твоя хваленая охрана не даст сейчас мне добраться до тебя. Если у них получится, то работаю на тебя бесплатно два дня. Если нет – согласишься на шесть монет. Идет?

Чистогон оглянулся на своих бойцов. Те находились в двух шагах по обеим сторонам фургона. Рыжая женщина с копьем – шагах в десяти. Парня с кинжалом купец вообще не брал в расчет.

– Фоня, Кислый, – обратился коротышка к охране. – Если Огненная Фея до меня доберется, то плачу ей из вашего жалования. Поняли?

Те кивнули и обнажили оружие, готовясь отразить нападение. Но его не последовало. Трица молниеносно и без замаха метнула копье. Оружие воткнулось в стенку фургона совсем рядом с самым дорогим, что было у Чистогона. Тот вздрогнул и посмотрел на качающееся древко у себя между ног, затем поднял взгляд на женщину.

– Ты умеешь торговаться, – медленно проговорил купец и широко улыбнулся, демонстрируя золотой зуб. – Я согласен на шесть монет.

– Половину вперед. – коротко и сурово подытожила Трицитиана.

Золотозубая улыбка на лице Чистогона померкла. Коротышка полез в кошель.

Аргилай плакал. Раскрасневшиеся глаза жгло нестерпимой болью. Слезы катились по щекам и капали на льняную рубаху. Во рту пересохло, дыхание вырывалось с хрипом из утомленных легких. Юноша размазывал слезы по лицу, хлюпал носом, но упрямо продолжал раздувать костер, который уже давно пытался развести.

Приближался вечер. Караван, разросшийся с трех до пяти человек, остановился на ночлег. Фургон под охраной Кислого и Трицы поставили у обочины дороги. Лагерь разбили недалеко от дороги в уютной дубовой роще.

– Ты як не родной. – посетовал Фоня на тщетные попытки Аргилай развести костер. Лопоухий свалил рядом с кострищем принесенную охапку хвороста и, отодвинув юношу, сам взялся за огниво. – Сам-то откуда будешь? – спросил он, высекая искру на сухой мох.

Лаи вытер лицо рукавом и, пожав плечами, ответил:

– С Большого Дна.

– Слыхал. – кивнул Фоня, раздувая растопку, занявшуюся язычками пламени. – Я с Пердюхино. А кликать тя как?

– Аргилаем, – представился юноша. – Можно Лаи, ударение на «а».