Книга Восьмая личность, страница 43 – Максин Мей-Фан Чан

— Что это? — спрашиваю я.

Он пожимает плечами:

— Не лезь, тебя это не касается.

Мы выходим на улицу, над которой нависла угроза неминуемого дождя. Уличный фонарь разливает мягкий свет. Я хочу взять Шона под локоть, но он раздраженно убирает руку, и я пытаюсь понять, что на него так подействовало: мрачный взгляд Долли или мое любопытство. Холодный и высокомерный, он идет вперед.

— Я ненадолго зайду в клуб, — говорю я, понимая, что мне хочется увидеться с Эллой, — а потом пойду домой.

Он оборачивается.

— Ладно, — говорит он, — как знаешь.

* * *

Джейн и Элла болтают у стойки администратора.

В восторге от того, что видит меня, Элла выходит из-за черной лакированной стойки и бросается мне на шею, а Джейн тем временем вешает в гардероб пиджаки двоих мужчин.

— Опять новая юбка, — весело говорю я.

— Одна из девочек дала мне, — шепчет Элла, разглаживая обеими руками мягкую черную кожу. — Ей была мала.

На мгновение мне становится завидно. Я смотрю на свои выцветшие джинсы, их фасон уже не так моден, как мне хотелось бы. Я уже давно не стригла и не укладывала волосы. И хотя зависть мимолетна, это ядовитое зеленое чувство тревожит меня, потому что раньше в нашей дружбе соперничество практически отсутствовало. И сейчас это чувство для меня ново и едко.

У меня так и не получается сказать:

«Ты классно выглядишь, и мне завидно. Прости меня».

— Как у тебя дела с Грейс? — спрашиваю я в надежде, что наши связи за пределами «Электры» помогут мне восстановить близость с ней.

— Замечательно, — отвечает она. — Значительно лучше. Спасибо, что поговорила с ней.

— Всегда пожалуйста.

Я смотрю, как Джейн идет к двойным стеклянным дверям. Мелькание красных подошв ее туфель напоминает проблесковый маячок. Она толкает двери обеими ладонями, встряхивает рыжими волосами. Я заглядываю в зал — Кесси и Эми о чем-то беседуют под низко висящим светильником в стиле «ар-деко». Эми покраснела и возбужденно жестикулирует, Кесси просто кивает.

— Пошли завтра вечером в кино? — предлагает Элла.

— Не знаю. Может, сыграем на бильярде? — говорю я.

Раннер улыбается, мое предложение ей по душе.

— Давай.

Стеклянные двери снова распахиваются. Из зала вылетает Эми. Взгляд у нее дикий. Она отдает Элле стакан с напитком и что-то шепчет ей на ухо.

«Как жестоко!» — говорит Онир, указывая на Кесси.

— В чем дело? — спрашиваю я, когда Эми уходит.

— Аннабела.

— А с ней что?

— С ней все. Ушла работать к конкуренту. К русскому.

— Я знаю, — говорю я.

— Ты знаешь?

— Она сама мне рассказала на вечеринке у Шона.

Элла делает шаг вперед и больно хватает меня за руку.

— Ой!

— Никому об этом не заикайся, — говорит она. В ее глазах масса эмоций — страх, гнев, не знаю. — Иначе Навид взбесится.

— Отпусти меня, — прошу я.

Она не отпускает. Вернее, отпускает не сразу. Ее пальцы продолжают впиваться мне в руку. Под ее взглядом мне становится неуютно.

— Алекса, ты не знаешь, на что он способен, — говорит она, — ты не понимаешь.

В клуб входят двое мужчин, их куртки намокли под моросящим дождем. Элла наконец-то выпускает мою руку. На ее губах появляется остервенелая улыбка.

— Здравствуйте, — со всем возможным радушием говорит она, — как вы провели отпуск?

— Замечательно, — отвечает один из мужчин, с седыми волосами. — А вы, Элла, как поживаете?

— Хорошо, — мурлычет она. — Я очень рада видеть вас обоих.

Довольные, как петухи в курятнике, они протягивают Элле по купюре.

«Неужели они настолько тупы?» — спрашивает Раннер.

«Это же очевидно, — говорит Онир, — они же услышали то, что хотели услышать».

В ответ Элла передает каждому по кружочку. На лицевой стороне кружочков элегантно выгравировано «Электра», на обратной стороне буквы: «С» у седовласого, «D» у его приятеля. Ночь будет долгой.

Входит еще четверо мужчин. Элла принимает их верхнюю одежду. Передает им кружочки с буквами до «H».

Один из мужчин, с окладистой бородой и грустными глазами, кладет кружочек в нагрудный карман рубашки, а потом потирает руки, как радостный жадный школьник. Мне кажется, что ладони у него липкие.

На Свет выходит Раннер, тянется к стакану Эллы и залпом выпивает его. Мужчина смотрит на меня и морщится.

«Что? Недостаточно благородна для тебя? — кричит Раннер у меня в голове. — Хочешь, чтобы она до конца выпила свой стакан? Таких, как мы, ждет канава, верно? А канавы эти существуют только из-за таких, как ты!»

* * *

Я наблюдаю за работой Эллы, и у меня портится настроение. Я то и дело кошусь на дверь, опасаясь, что войдет Джек. Мне трудно представить его в таком заведении, как это, он сам говорил, что не ходит по таким местам, но что я знаю о нем? Практически ничего — о нем как о мужчине. И у кого в наши дни нет заскоков?

Я потираю руку в том месте, где меня схватила Элла, и думаю о мужчинах, которые сходят с ума от тел девушек «Электры» и засовывают купюры за резинки их чулок. Которые отбивают поклоны, чтобы заглянуть под их коротенькие черные юбочки. Приходится смириться с тем, что мужчины делают такое только потому, что могут это делать.

Я поворачиваюсь к Элле.

— Я скучаю по тебе, — говорю я, опуская глаза.

— Не переживай. Скоро все будет так же, как было раньше, — говорит она, — даю слово. Мне просто нужно накопить несколько тысяч на страховой депозит и пару месяцев арендной платы. На прошлой неделе я видела объявление о сдаче одной очаровательной квартирки недалеко от Бродвей-Маркет, но хозяин хочет сразу получить плату за полгода.

Заметив, что стакан пуст, Элла залезает в сумочку. Достает таблетку.

— Ладно, — говорит она, — мне пора. Я выступаю через пять минут.

Пауза.

— В каком смысле, через пять минут? — спрашиваю я.

— Я же тебе только что сказала. Аннабелы больше нет. Но ты и сама об этом знала, ведь так?

Она снимает часть одежды, выставляя на обозрение натуральный загар, который даст фору загару других двух членов нашей девичьей поп-группы. Наше вынужденное молчание нарушает шорох ее блузки.

Я беру ее за плечи.

— Ведь ты собираешься раздеваться, да?

— Приходится, — отвечает она, косо глядя на меня. — Я хочу быть здесь своей. Другие девочки не примут меня, если я откажусь.