Книга Небесные мстители, страница 47 – Владимир Каржавин

Но Игорь думал о другом. Он вспомнил, как в далеком уже тридцать восьмом, выслушав рассказ матери, очень хотел узнать, кто этот таинственный человек, дождливым осенним вечером передававший ей весточку от отца. Вот он и перед ним.

– Мама вспоминала, что вы ей представились как поручик русской армии.

– Так точно. Я служил вместе с Николаем Порфирьевичем Званцевым.

Услышав имя отца, Игорь почувствовал волнение.

Разумовский это заметил и продолжил:

– И не просто служили. Я Николаю Порфирьевичу обязан жизнью.

Игорь напрягся и проговорил:

– Я понимаю, эта каморка не место для душевных бесед, но очень прошу, расскажите хоть немного об отце. Как это случилось?

Разумовский был готов к такому вопросу.

– Это случилось в одна тысяча девятьсот четырнадцатом году, на третий месяц войны. Я, военный инженер, служил тогда там же, где и Николай. Однажды снаряд попал в ангар. Возник пожар. Я был ранен, почти без сознания. Рядом с ангаром располагался склад боеприпасов и ГСМ. Еще немного, и пожар достиг бы его. Николай поднял меня, взвалил на плечи и вынес из горящего ангара. Едва мы достигли укрытия, раздался взрыв чудовищной силы. В общем, Николаю Порфирьевичу Званцеву я обязан до конца жизни.

Игорь молчал. Бывают в жизни моменты, когда нужно говорить и говорить, спрашивать и спрашивать, а слово не идет.

Все-таки он тихо проговорил:

– Получается, что вы и с Петром знакомы. Ведь так?

Впервые за время разговора на лице Разумовского появилось подобие улыбки.

– А как вы считаете, кто вручил мне ключ от этой каморки и от кого я узнал, что вы находитесь в ней? – осведомился он.

Пришло время улыбнуться и Званцеву:

– Наверное, все это Петр?

– Правильно, Петр. А кто вам помог бежать из плена? Опять Петр. Я об этом знаю потому, что он работает вместе со мной. Теперь вы можете мне доверять?

– Могу. Но еще вопрос. О цели моего прибытия сюда, в Быстрицу, вам тоже, наверное, доложил Петр?

– Да, снова Петр. Вот поэтому я к вам, сыну Николая Порфирьевича, пришел только с одним вопросом: чем я могу вам помочь?

Игорь молчал. Разумеется, он нуждался в помощи. Но все происходящее было настолько неожиданно!..

– Юрий Арнольдович, вы – друг моего отца. Я ценю ваше стремление помочь. Но, насколько мне известно, вы служили в Белой армии, а я – офицер Красной.

– Но мы оба русские!

– Да, но стоим по разные стороны баррикад.

– А нужны нам эти баррикады? Вы – молодой человек, не знаете, что такое гражданская война. В ней нет правых и виноватых, каждый дерется за свое. – Разумовский тяжело вздохнул и повторил вопрос: – Так могу ли я вам чем-нибудь помочь?

Званцев решился и рассказал другу отца о своем интересе к заводу, изготавливающему крылья для «Саламандры».

Разумовский внимательно слушал его. О цели приезда Игоря он знал от Петра, но старался не подавать виду.

– Понимаю, – сказал он потом. – Могу с уверенностью заявить, что на территории Быстрицы такого завода нет. По моим сведениям, он расположен где-то в стороне от города, за горами. Где точно? Не готов сказать, но попробую выяснить.

Такое сообщение обрадовало Званцева. Оно подтверждало его предположения.

«Выходит, я чего-нибудь да стою как разведчик», – подумал он.

Юрий Арнольдович вдруг сделался каким-то сосредоточенным, словно решался, говорить или нет.

– Игорь Николаевич, вы – разведчик, – наконец-то проговорил он.

– Без году неделя. Я – летчик, авиационный инженер.

– Знаю, но для меня вы в настоящее время разведчик. Так вот, я вам сейчас задам вопрос, на который вы вправе не отвечать. Но он очень важный, причем не только для меня. Речь идет об одном человеке, моем сослуживце. Это было тоже в германскую, но уже после моей службы военным инженером и истории с вашим отцом. Скажите, не знаком ли вам такой человек – Балезин Алексей Дмитриевич?

Игорь замер. Это было попадание в самую точку. С одной стороны, отношения между ним и Разумовским сложились доверительные, а с другой – не мог же он так откровенничать с посторонним человеком, пусть даже тот и являлся другом его отца.

Замешательство Игоря не ускользнуло от Разумовского.

– Чувствую, что это имя вам знакомо, но вы молчите и правильно делаете, – сказал он. – Я на вашем месте поступил бы точно так же. Поэтому вы просто кивните утвердительно, если я прав.

– Зачем это вам? – строго спросил Игорь.

– Я должен увидеться с Балезиным. Это в первую очередь в его интересах.

Званцев задумался и наконец молча сделал утвердительный кивок.

Разумовский поднялся.

– Прошу извинить, Игорь Николаевич, но мне пора. Кланяйтесь Антонине Васильевне. Кстати, где она? В Москве? В эвакуации?

– Возможно, уже в Москве.

Прощаясь, Разумовский крепко, почти по-отечески обнял Игоря. Потом раздался знакомый скрежет в замочной скважине, и Званцев остался один. Он продолжал сидеть на рваном диване, отрешенно глядел перед собой, не замечая ни чучел птиц, ни заспиртованных лягушек, ни скелета, стоявшего в углу. Спать ему по-прежнему очень хотелось, но он понял, что заснет нескоро.

Эрнст Хейнкель не любил людей в черных мундирах. СС, СД и подобные им службы воспринимались им как вопиющий элемент насилия в государстве. Тотальная слежка, контроль, доносы – это еще полдела. А вот концлагеря – это уже совсем другое.

Конечно, таких людей, как он, авиаконструктор Хейнкель, черные мундиры не трогали. Пока. А что будет завтра? Хейнкель знал немало людей из своего окружения, угодивших в концлагерь или, того хуже, казненных по обвинению в саботаже.

В кайзеровской Германии такого не было. Там творческие личности чувствовали себя намного свободнее, до лагерей смерти никто не додумался. Да и о саботаже в те времена Хейнкель не слышал.

Эвальд Брайтнер в черном мундире группенфюрера СС был исключением. Он не орал «хайль», не отпускал зловещих угроз в чей-то адрес, всегда был спокоен и уравновешен. Но главное достоинство Брайтнера Хейнкель видел в том, что он хорошо разбирался в технике. С ним, закончившим технический факультет мюнхенского университета, можно было поговорить практически на любую тему, особенно когда это касалось вооружений.

Еще одним немаловажным достоинством Брайтнера была оперативность. Стоило Хейнкелю пожаловаться на отсутствие чего-то нужного, на какую-нибудь возникшую проблему, например нехватку рабочей силы, как Брайтнер, обладавший большой властью и связями, быстро все решал. А как иначе? Ведь за разработкой нового реактивного самолета следил сам фюрер.

Новенький «Опель» в сопровождении четырех мотоциклов с охраной бодро бежал по недавно построенному автобану. Полчаса назад закончилась встреча Хейнкеля с работниками завода, в основном немцами, которая вселила в него надежду. Он убедился в том, что они делали все возможное, старались поставлять крылья и другие части для «Хе-162» в нужном количестве и точно в срок.