Онлайн книга «Летний сон в алых тонах»
|
– Ясно, – говорю я. – Так вы, значит… полицейский? Только без полицейской одежды? Он улыбается. А у меня в голове возникает заманчивая картинка… И тут же внутри что-то екает. Без полицейской одежды. Я же именно так сказала, верно? Я ведь не сказала без одежды? Я испуганно сглатываю. Адам снял свой темно-синий пиджак, повесил его на спинку стула и теперь сидит в одной ослепительно-белой рубашке. Из нагрудного кармана свешиваются солнечные очки на дужке. Верхняя пуговица рубашки расстегнута. Одна половинка воротничка отогнулась в сторону, чуть обнажая коричневую от загара грудь, но я стараюсь туда не смотреть. – Я в основном руковожу делами из конторы, поэтому так одет. – Он окидывает взглядом свой прикид, потом пожимает плечами. – И я там уже восемь лет, так что они, наверное, начали привыкать к моему… стилю. – Понимаю. У вас интересная работа? – Иногда очень интересная. А порой сплошные бумажки. – Это когда люди не умирают, да? – Точно. Тогда все летит в тартарары. Вообще же самые частые преступления здесь, в шхерах, – это кражи и крушение судов. И неважно, что говорит по этому поводу мама. – ХА-ХА! Я смеюсь преувеличенным, нервным смехом. Отчасти потому, что Адам в моей голове по-прежнему остается без костюма, а отчасти потому, что волнуюсь. За всю мою жизнь я еще ни разу не сидела так близко к полицейскому. Ведь он здесь только для того, чтобы взять свидетельские показания, верно? Не то чтобы у меня были поводы для беспокойства… Но ведь у каждого есть свои скелеты в шкафу, так ведь? Например, когда мне было одиннадцать, я сперла из супермаркета упаковку теста для имбирного печенья. В те годы я обожала тесто даже больше, чем само печенье. Еще как-то раз я выбросила счета за радио, а потом утверждала, что не получала их. А однажды я даже отправила выдуманную жалобу в «Эстреллу» – якобы я нашла в их упаковке с сырными чипсами дохлого жука, и спустя неделю к моему порогу доставили тридцать упаковок чипсов. И хотя мне было очень стыдно, я все их съела. А однажды… – А вы сами-то кем работаете? – интересуется Адам. – Силла… – Сторм. Силла Сторм. Я журналистка. Кажется, эта новость его малость позабавила. Он положил на стол между нами маленький диктофон. – Хм. Вот оно как. Значит, вы в какой-то мере тоже расследованиями занимаетесь? – Да, можно и так сказать. Но в основном любовные истории и скандальные разводы. – А в какой газете? – «Шанс». Вот уж не знаю, знакома ли она вам… – А, ну да. «Шанс». Лежит в каждой парикмахерской на столе, верно? – ХА-ХА! Точно! Боже мой, успокойся. – Если бы не парикмахерские, мы бы уже давно закрылись, – сострила я. Он улыбается. Интересно, сколько ему лет. Скорее всего, он на несколько лет старше меня. Волосы черные, как патока, и зачесаны назад в стиле пятидесятых. И сам он больше смахивает на комиссара полиции из какого-нибудь детектива 50-х годов. Среди полицейских Наки он, должно быть, выделяется, как флакон «Аква ди Парма» среди дезодорантов от Axe. – Но сейчас я перешла на полставки, – говорю я. – Летом буду работать отсюда. – Звучит здорово, Силла. – М-м. Надеюсь на это. Мне всегда казалось, что стоит чужому человеку произнести твое имя, как в теле зарождается особое чувство. Есть в этом моменте что-то волшебное. Особенно когда это делает мужчина. Мужчина твоего возраста. Который в придачу расследует убийства в темно-синем деловом костюме. – Как насчет того, чтобы перейти к делу? – спрашивает Адам. – Да, точно. К делу. Об убийстве. Адам вскидывает на меня глаза. Внезапно его взгляд обретает серьезность. – Кто вам сказал, что речь идет об убийстве? – Иначе мы бы здесь не сидели, верно? Он ненадолго замолкает. Потом откашливается. – Давайте поговорим о Каролине Аксен. И совершенно другого рода ощущения появляются, когда кто-то упоминает при тебе имя человека, который только что расстался с жизнью. Я рассказала Адаму о том, что произошло ночью. В каком часу проснулась, что услышала, каким путем двинулась по проселочной дороге и что увидела. Рассказала все, что смогла вспомнить, несмотря на то, что случившееся больше похоже на сон. Ее белая одежда, белокурые волосы и то, как она кричала парню по имени Бенжи, чтобы он оставил ее в покое. По ходу моего рассказа Адам делал пометки в своем крохотном блокноте. Закончив, я схватила еще одну булочку из корзинки. После дачи свидетельских показаний чувствуешь зверский голод. – У вас есть какие-нибудь зацепки? – спрашиваю я Адама. – Зацепки? Ой-ой. Какой глупый вопрос. Я пробую улыбнуться как можно более беззаботно, что, возможно, не совсем вяжется с «Ита-а-ак, вы знаете, кто ее убил?». – На данный момент я не могу разглашать подробности. Мы даже в прессу еще не сообщили. Но… Видно, что он колеблется. – Мы арестовали одного человека, это верно. Я откусываю от булочки и тут же понимаю, о ком идет речь. В голове всплывает картинка. Кепка козырьком назад и сигарета в руке. Сваливающиеся с задницы джинсы. И как он бежал за ней, размахивая руками, двигаясь в своей раскованной подростковой манере. – Бойфренд? – спрашиваю я. Адам не отвечает, только молча делает пометки в своем блокноте. – Какой-то там Бенжи, да? Адам удивленно смотрит на меня. – Вы знаете этого молодого человека? – Просто она называла его Бенжи. Должно быть, его полное имя Бенжамин. – Я буду очень вам благодарен, если вы не станете рассказывать о нем своим знакомым. Сейчас не могу ничего подтвердить или опровергнуть. Я кивнула. Наверное, это очень трудно – быть полицейским. Даже нельзя толком поговорить с родными и близкими о том, что случилось за день. Как журналист желтой прессы я работаю несколько иначе. Две тысячи слов через час! Как материальчик, подходит? Черт возьми, дедлайн есть дедлайн! – А вы знаете… когда Каролина умерла? – Это станет известно после вскрытия. Во всяком случае, мы ждем отчета экспертов. Но в последний раз она была замечена вчера около половины двенадцатого. – Кем же? – Вами, Силла. Адам серьезно смотрит на меня. Кусок булки чуть не застревает у меня в горле. – Погодите-ка… выходит, я последняя, кто видел ее в живых? – Насколько я знаю, да. Адам ненадолго замолкает и делает глоток кофе. – И вы, выходит, думаете, что виновен ее бойфренд? |