Онлайн книга «По ту сторону песни»
|
– Они чувствуют, что ты живая, но наброситься не могут. Если бы не твоя особенность, тебя бы давно растерзали. Все живые для них – деликатес. – А я, значит, деликатес ядовитый, – съехидничала Анфиса. – Можно и так сказать, – осклабился в усмешке незнакомец. – Что тебе нужно? – повторила она вопрос, потому что так и не получила ответ. – Помощь. Анфиса невольно улыбнулась: ничего странного. Сейчас нежить наверняка начнет плакаться, как им, несчастным обитателям теневого мира, хочется вернуться в мир живых! – Мне нужна помощь, чтобы удерживать их тут. Что-то происходит. Граница между мирами истончилась. Я ее латаю, но она все расползается. Один я больше не справлюсь. – Погоди, – перебила Анфиса, коснувшись рукой «руля». – Я думала, вы мечтаете вернуться в мир, в котором когда-то жили! – Они мечтают! Еще как мечтают! Потому что голодны. Они уже давно не люди. Этот мир всех меняет. Но что будет, если они вырвутся в ваш мир? Посмотри на них! Хорошо посмотри! Они ни перед чем не остановятся. В них не осталось ничего человеческого. Все чувства заменил голод! – А почему вы не такой? Почему латаете прорехи? – У меня есть долг. Он не дает превратиться в чудовище. Мой долг – латать дыры. Ты же тоже умеешь? Должна уметь! – Умею, – не стала скрывать Анфиса, поняв, как нужно действовать. Давить на чувство долга! – Недавно я тоже «залатала» одну из дыр. Но не уверена, что навсегда. Она может снова… расползтись. Что-то происходит, вы правы. – Вот! Приятно иметь дело с понимающим человеком. Анфиса скромно улыбнулась и продолжила: – Мне тоже… приятно, что мы друг друга поняли. Мне нужно поскорее вернуться, чтобы следить за новыми дырами. – Нет, – внезапно отрезала нежить. – Что? – Я сказал нет! Они только и ждут, чтобы открылся проход. Ты останешься здесь и поможешь мне удерживать их тут. – Да черт тебя побери! – разозлилась Анфиса. И на мгновение от ее гнева между параллелями образовалась небольшая прореха, и Анфиса неожиданно увидела Романа. Увидела и не поверила собственным глазам. Может, это мираж? Но в ту же секунду Роман накрыл ее руку ладонью, и Анфиса отчетливо ощутила тепло. – Кто здесь? – дернула носом тварь, бросила цепкий взгляд в сторону, и прореха мгновенно затянулась тьмой. – Ты отсюда не выйдешь. Не выйдешь! Брось свои штучки. Я не дам тебе открыть портал! – У меня нет на это сил, – соврала Анфиса, чувствуя, как вместе с зародившейся надеждой просыпается и сила. – Если ты откроешь портал, они вырвутся наружу! Ты этого хочешь? Ты желаешь попасть в свой мир такой ценой? Ценой гибели невинных людей? Детей? – прошипела нежить, наклоняясь к ней. Анфиса отпрянула и испуганно замотала головой. ⁂ Время шло, но ничего не происходило. Не происходило здесь, в его реальности, хотя там, в другой параллели, явно что-то случилось. Роман это чувствовал и потому не находил себе места от беспокойства. Анфиса была рядом и, одновременно, далеко. Она почему-то не могла открыть портал и выйти. А Роман больше не мог до нее «дотянуться». Запас историй иссяк, и теперь он молчал, напряженно думая, как быть. Время шло, утро распускалось робким светом. Казалось, прошла уже целая вечность. Где Никита? Почему его так долго нет? Роман поднялся на ноги, и от резкого движения кабинка вновь закачалась. – Сядь и успокойся, – приказал он себе и вытащил вновь зазвонивший телефон. – Алле-о, – раздался в трубке ленивый голос Рубика. – Я тут такое нарыл. Роман еле сдержался, чтобы не спустить на него всех собак. Ему сейчас не до открытий хакера! Но когда Рубик заговорил, выслушал его с нарастающим вниманием. – Не напорись, – предостерег Роман. – А лучше больше ничего не трогай! – Споку-уха. Я ж не дурак. – Мне твоя помощь еще понадобится. А к этому делу мы скоро вернемся. Слышишь? Вместо ответа в трубке раздались короткие гудки. Роман сунул телефон в карман и только тогда заметил, что кабинку заливает утренний свет, но рядом остается узкая полоска тени, как от приоткрытой в темный чулан двери. Не теряя ни секунды, он шагнул в эту тень и будто погрузился в сырую прохладу каменного подвала. Первой Роман увидел Анфису. Она сидела там же, где он ее и заметил раньше, зябко ежилась от холода, но при этом сосредоточенно глядела себе под ноги. Услышав шорох, Анфиса подняла голову, и ее глаза вспыхнули радостью. – А это еще кто? – глухо спросило тощее существо в обтрепанной военной форме. Роман опустился на свободное сиденье и, копируя интонации Джеймса Бонда, с ироничной усмешкой представился: – Шацкий. Роман Шацкий. Незаметно он протянул левую руку Анфисе, и она крепко ухватилась за его ладонь, выдав свой страх. – Шацкий? – переспросило существо и наморщило обтянутый серой кожей лоб. – Не Павла ли Викторовича сын? – Он самый. Нежить растянул рот в жуткой ухмылке, видимо, выражая радость, и провел ладонью в метре от пола: – А я тебя вот таким помню! Мелкий ты был, большеглазый и шустрый! И в какого красавца и богатыря вырос! Вылитый Паша! – Альбомы с фотографиями, надеюсь, смотреть не будем? – осведомился Роман и легонько сжал пальцы Анфисы, поддерживая. Она – смелая девочка, раз так отважно выдержала общество этого чудища. Смотреть на существо было не просто неприятно, а страшно. Одно дело – видеть таких недомумий в фильмах, другое – прямо перед собой. «Недомумия» иронию оценила, сипло засмеялась и протянула для пожатия костлявую кисть. – Не могу, увы! – отказался Роман и продемонстрировал забинтованную руку. – Не сочтите за оскорбление, но врач рекомендовал покой. Существо не обиделось, потому что глухо засмеялось и покачало головой: – Смелый и дерзкий! Прямо как Павел. Эх, Пашка… Барабашев я, Станислав Петрович. Не помнишь меня, пацан? – Не могу сказать, что узнал. Время, увы, не пошло вам на пользу. Барабашев. Вот, значит, как. Вот что с ним стало. На секунду у Романа мелькнула кощунственная мысль: может, и к лучшему, что отец погиб, а не превратился в такое… – Мог бы соврать или промолчать, – осклабился Барабашев. – Такой же прямолинейный, как Пашка. Ну и что ты тут делаешь? Это она тебя сюда пустила? Барабашев перевел взгляд на Анфису и сокрушенно покачал головой. – Соврала, значит? Сил у нее нет… Предупреждал же! Зря ты его сюда втащила. Не выживет! Тебя-то они не тронут, ты особенная: тем и этим миром помеченная. А вот его за милую душу растерзают. Этого хочешь? Анфиса понурилась, и Роман, стремясь успокоить, погладил большим пальцем ее ладонь. |