Онлайн книга «Лунное пробуждение»
|
– Я не хотела его смерти. Ведь он мой отец. – Больше он тебя не трогал? – Никогда. – И все же жестокость ранила слишком глубоко. – Можно сказать и так. Впрочем, боязнь воды обычно не причиняет особых проблем. Как правило, удается скрывать ее от окружающих. А в лодку приходится садиться редко – только тогда, когда похищают. Лахлан не улыбнулся мимолетной шутке. – Плавать ты так и не научилась? Напоминание вызвало резкое, острое отвращение. Эмили даже не попыталась его скрыть. – Нет. – А я хорошо плаваю. – О! – Эмили не нашлась что сказать. – Жить на острове и бояться воды было бы просто нелепо. – Наверное. – Обязательно научу и тебя. Эмили в ужасе зажмурилась: – Нет! Нет! Ни за что! – Это необходимо – и ради твоей безопасности, и для того, чтобы прогнать призраков. – Это просто воспоминание, а не призраки. – Называй как хочешь. Я обещал освободить тебя и сдержу слово. – И для этого необходимо научиться плавать? – Да. – Сумасшедший! Ведь я стремлюсь прочь от воды, а не в воду! Каким-то чудесным образом Лахлан вновь оказался прямо перед ней. Может быть, вождь Балморалов все-таки волшебник? – Знаешь, вождям почему-то не очень нравится, когда их называют сумасшедшими. – Голос прозвучал негромко, почти мягко. Эмили невольно прикусила губу. Да, наверное, он прав. Лахлан осторожно погладил ее по щеке: – Не делай так, кровь пойдет. Эмили отпрянула. Прикосновение подействовало острее, чем воспоминания. – Простите. – За что? За то, что прикусила губу? – За то, что назвала сумасшедшим. – Так, значит, согласна учиться плавать? Эмили судорожно вздохнула. Мысли путались. – Вы и вправду верите, что это поможет освободиться от страшных мыслей? – Если учить буду я, то непременно поможет. Ну конечно! Ведь он считал, что, кроме него, никто в мире не способен сделать что-нибудь важное! Он господин, и этим все сказано. Эмили с трудом подавила нервный смех. – Уроки плавания не позволят тебе скучать, – заметил Лахлан убежденно и чуть лукаво. – Зато они позволят мне утонуть. Он решительно покачал головой. – Плохо ты меня знаешь. И мало веришь. Вот уж верить не следовало вовсе, так что она и сама не могла понять, с какой стати в душе все-таки мерцала искра доверия. – Верить не могу. – Фраза прозвучала напоминанием не только похитителю, но и самой себе. Интересно, он тоже чувствовал, насколько фальшиво звучат эти слова? Ведь даже против своей воли Эмили не могла прогнать неизвестно откуда взявшееся расположение. Сознание собственной слабости раздражало – более того, злило. – Еще как можешь! – Вы же нарушили обещание. Что и говорить, неплохо было бы вспомнить об этом немного раньше: еще до того, как выплеснулись тайные и страшные воспоминания. Почему, с какой стати в присутствии этого человека логика рассыпалась, а мысли разлетались на все четыре стороны? И почему его присутствие рождало обманчивое ощущение безопасности? Ведь он доказал на деле, на что способен. Лахлан обиженно нахмурился: – Ничего я не нарушал. – Нарушили. – И как же? – Обещали, что не обидите, а сами обидели… безжалостно… – О чем ты, черт побери? Я не сделал ничего плохого! – прорычал Лахлан. Да, порою он действительно напоминал дикого зверя. Должно быть, это общее свойство жителей Хайленда. В поведении английских воинов Эмили ни разу не замечала подобных проявлений животного начала. Они не походили на хищников даже в минуты крайнего раздражения, в припадке ярости. – И как только вы можете утверждать подобное? Похитили меня! А пока я не сказала, что вышла замуж за Талорка, и вообще собирались оставить в лесу, на съедение волкам! Заставили плыть по морю в крошечной лодочке! Целовали – всего лишь для того, чтобы проверить, говорю ли правду. А потом заявили брату, что совсем не умею целоваться, а значит, невинна. По мере того как Эмили перечисляла грехи, праведное возмущение вождя неуклонно возрастало. – Похищение спасло тебя от брака с Талорком. Так что пошло во благо, и ты сама прекрасно это понимаешь. – Вы… вы обидели меня… поцелуем. Да, действительно обидел. Причем куда острее, чем похищением из неприветливого клана. – Неправда, не обижал. Целовал очень, очень нежно. – Серьезный тон Лахлана подчеркнул важность признания. Эмили почему-то не могла вспомнить особой нежности… только жар, удовольствие, а потом приступ страшного стыда. – Унизили меня… да еще перед своим ворчливым братом. – Не унижал. – Обязательно отрицать все, что бы я ни сказала? – Если говоришь неправду, то обязательно. – Но ведь вы действительно унизили. Заставили почувствовать острое наслаждение. Добились ответа на поцелуй. А потом оказалось, что все это было лишь проверкой. Неужели он действительно ничего не понимал? Не понимай, насколько унизительно и оскорбительно для женщины поверить в чувства мужчины и вдруг запоздало, уже проявив собственное неприличное желание, обнаружить обман, подвох, уловку? – Я вела себя как непристойная женщина, а оказалось, что вы всего лишь испытываете… проверяете… Эти слова Эмили произнесла шепотом, низко опустив голову. Смотреть на Лахлана не было сил. – Так ты жалеешь, что ответила на поцелуй? – Да. Интересно, все мужчины не понимают женской логики или только этот? – Ну, в таком случае в твоем смущении виноват вовсе не я. Это исключительно твоя вина. Подобной жестокости Эмили не ожидала. – Моя вина? Но ведь я не просила этого поцелуя. – Зато солгала. И не оставила иного выхода – пришлось проверить истинность твоих слов. Да ведь ты и сама только что призналась, что обиделась не на сам поцелуй, а на собственную реакцию. – Можно было подумать, что вождь страшно гордился собственной нерушимой логикой. Самое ужасное заключалось в том, что Лахлан был прав. То есть, конечно, он очень и очень ее обидел, но дикий мужской ум диктовал один-единственный путь. Не ответь она на поцелуй, никакого унижения не последовало бы – лишь благородное и праведное возмущение. Так что обида действительно заключалась в собственной постыдной слабости. |