Книга Трон Знания. Книга 2, страница 13 – Такаббир Эль Кебади

— Появятся деньги, обязательно проведём, — отозвался Мави Безбур.

Юстин Ассиз прокашлялся в кулак:

— Мой правитель! Повторю перед Советом то, что говорил вчера вам лично. Если дать слабину, каждый преступник в стране проснётся. Амнистия, как и поголовная смена судей, позволит бандитам осмелеть и вылезти из нор. К ним примкнут все, кто считает себя ущемлёнными, все, кто решит отомстить за слишком суровый приговор. Их не сотни и даже не тысячи. Вы сами сказали — их миллионы. В большинстве селений по одному стражу. У нас нет обученных людей, нет денег, чтобы остановить волну преступности. А она будет, я в этом уверен.

— Прошу разрешить стражам порядка ношение холодного оружия, — выпалил Крикс.

— Советник Силар, — насупился Юстин. — Порубежье входит в содружество «Мир без насилия».

— Почему-то преступники об этом не знают.

— Ваш сарказм не уместен, — ввернул Орэс.

— Вы называете правду сарказмом? — огрызнулся Крикс. — Люди убивают чем угодно: ножами для чистки овощей, лопатами, камнем, голыми руками. Или это не насилие?

— Насилие, — согласился Орэс. — А вы должны придумать, как бороться с ним ненасильственным способом.

— Вы знаете, как борются с преступностью в странах содружества? — спросил Крикс.

— Вы главный страж Порубежья. Вы должны знать, а не я.

— Я знаю. Там поощряют доносительство. Там бывшим искупленцам два раза в год принудительно делают прививки, которые подавляют волю. А на дома наносят предупреждающие знаки, чтобы все знали, кто в них живёт. Там родственники преступника оплачивают его содержание в тюрьме, берут на иждивение семью пострадавшего и делают взносы в государственную казну, которые идут на нужды охранительных участков. Там на сто человек приходится один страж порядка. И это ещё не всё. Дайте мне эти законы, дайте людей, и я не заикнусь об оружии.

— Если мы разрешим ношение оружия стражам, охранителям, знати, сторожам и всем прочим, — проговорил Юстин с подчёркнутой вежливостью, — мы автоматически пополним список отвергнутых стран. Отвергнутые страны, к вашему сведению, существуют обособленно. С ними никто не имеет дела. Вы хотите и нашу страну обречь на одиночество?

— В мире без насилия мы уже одиноки, — сказала Малика.

— И это говорит та, кто предлагает освободить искупленцев от заслуженного наказания, — заметил Юстин.

— И в мире справедливости мы одиноки.

Орэс Лаел покачал головой:

— За красивыми фразами, как правило, прячется пустота. Особенно, когда эти фразы произносит государственный деятель.

— Вы хотите, чтобы мои люди жертвовали собой, защищая вас, но сами не идёте на жертвы ради них, — горячился Крикс. — Это и есть пустота ваших клятв и обещаний служить отечеству и народу.

— Ваши обвинения голословны, а требования безосновательны, советник Силар. Впредь подбирайте слова, — сказал Юстин.

Крикс сложил руки на груди и уставился в окно.

Адэр постучал пальцами по столу. Вот и пришёл конец единству. Но если бы хоть кто-то из них побывал в плену у подонков, если бы хоть кто-то умирал каждую минуту от страха перед неизвестностью, если бы силы жить им давала только надежда на физическую подготовку и хитрость спасителя в лице одинокого, невооруженного стража порядка, они бы поддержали Крикса. Однако у холёных и изнеженных советников не было печального опыта. Проживая в благополучных странах Краеугольных Земель, они уверовали в свою неуязвимость, как, собственно, верил он сам. Верил до недавних пор.

— Вопрос об амнистии остаётся открытым, — сказал Адэр. — Секретарь отпечатает протокол заседания и даст вам на подпись. Все свободны, кроме Гравеля, Силара и Латаль.

Мужи молчаливой гурьбой покинули зал.

— Гюст! Оставь нас.

Секретарь закрыл двери с другой стороны.

— Анатан…

Тот поднялся и съёжился:

— Да, мой правитель!

— У тебя столько же прав, сколько у маркизов и графов. Почему ты ведёшь себя, как непрошеный гость?

— Я не знаю.

— Все мои надежды на тебя.

— Я не подведу вас, мой правитель. Клянусь!

— Денежные трудности тебя не касаются. Ты работаешь в том же режиме, что и раньше. Скажу больше: я требую, чтобы ты вплотную занялся «Провалом». Начинай строительство рабочего посёлка, покупай снаряжение и оборудование, нанимай людей. Кроме этого, пригласи иностранных специалистов, пусть изучат колодец, вода из которого пахнет нефтью.

— Геолого-экономическая оценка месторождения нефти стоит сумасшедших денег, — начал Анатан.

Адэр жестом остановил его:

— Я дам тебе столько денег, сколько скажешь. Можешь идти. — Перевёл взгляд на Крикса. — Посягая на главный закон «Мира без насилия», ты рискуешь слететь с шахматной доски.

— Но пока я на ней, я вижу только два хода: либо я загублю своих людей собственным бездействием, либо верну Порубежье в реальный мир, где с насилием борются, а не скрывают его. И вы знаете, какой дорогой я пойду.

Адэр открыл блокнот. Закрыл. Постучал пальцами по переплёту:

— Я не смогу поддержать тебя, Крикс. У меня связаны руки.

— Ваши слова понравятся бандитам.

Адэр улыбнулся:

— А ты им не говори.

— Мне не до шуток, мой правитель. За последний месяц преступность выросла на семь процентов.

— Почему не сказал на заседании?

— Это официальная цифра. В действительности дела обстоят намного хуже. Я не хотел вводить Совет в заблуждение.

Адэр облокотился на стол, потёр ладонями лицо. Нищета, как и любая беда, не ходит в одиночку.

— Во внутренних войсках вашего отца служат две тысячи наших граждан, — прозвучал возле уха голос Малики.

Адэр покосился на неё. Не женщина, а клубок противоречий. В ней странным образом сплетаются ум и наивность, покорность и строптивость, жестокость и милосердие.

— Отзывай порубежцев из армии Тезара, — кивнул Адэр Криксу. — Прямо сейчас отправляйся в Градмир. Я переговорю с Троем Дадье. Он будет тебя ждать. Можешь идти.

Дадье, впрочем, как и любой другой сановник Краеугольных Земель, не опустится до личной беседы с плебеем, даже если этот плебей — высокопоставленная особа другой страны. Криксу не привыкать к субординации — семнадцать лет службы в армии Великого не прошли даром, а потому разговор с Троем через рядового чиновника не заденет его самолюбие.

Адэр посмотрел на Малику. Ей вряд ли посчастливится побывать в Тезаре или в каком-либо другом государстве, где превыше всего ценится чистота знатной крови. Он не может позволить, чтобы к его правой руке отнеслись с пренебрежением, как к протянутой руке прокажённого, а потому никогда не отправит своего старшего советника к Великому.