Книга Трон Знания. Книга 2, страница 44 – Такаббир Эль Кебади

Прижимая к себе щенка, Адэр пил воду и слушал чужую, понятную речь.

«А я бы его оставила. Пусть плодит. Сколько можно бабам мёртвеньких рожать?» — «Опять ты за своё?» — «А то как же? Скоро рожать будет некому». — «Не наше это дело, Разана. Решит Тиваз избавиться от Яра — избавимся. Решит оставить — нехай живёт».

Над краем погреба показалась голова Валиана. В зелёных глазах промелькнула растерянность.

Хозяин быстро взял себя в руки, закинул мешок на пол (внутри тренькнули стеклянные банки) и, добродушно улыбнувшись, спросил на слоте:

— Жарко?

— Жарко, — кивнул Адэр и отставил стакан.

— А эта дурёха собралась варенье варить.

Страж, склонившись над кустами, щёлкал садовыми ножницами.

Выйдя на крыльцо, Адэр крикнул:

— Мебо, брось ерундой заниматься. Пошли яблок нарвём. Разана варенье сварит.

В саду было душно. Валиан каждое утро качал воду из скважины и мыл из шланга деревья, чтобы на плодах не было червей. В густой тени крон земля целый день парила и просыхала только к вечеру.

Мебо примерялся, как лучше приставить к яблоне лестницу. Адэр ходил кругами, не заботясь о грязи, липнувшей к босым ногам.

— Зря вы с яблоками затеяли, — сказал Мебо. — Так недолго тепловой удар схватить.

— О пьющих деревьях — это правда? — спросил Адэр.

— Моя мама всё время предупреждала меня. Она бы не стала мне врать.

— Тиваз не хотел, чтобы я знал об этом. Зачем ты выдал тайну климов?

— Я хоть и клим… наполовину клим… но свой народ я совсем не знаю. И старейшину не знаю. И что у него на уме — не знаю.

— Что рассказывала твоя мать?

Мебо сел на нижнюю ступеньку лестницы, вытер со лба пот:

— Рассказывала, как возвращалась с селянами с покоса, а один паренёк решил срезать путь. Втиснулся между деревьев, а с другой стороны посадки вышел дедом. Деревья выпили время, отведённое ему на жизнь. Она пролетела, как сон, в котором он похоронил родителей, женился, вырастил детей, дождался внуков, а потом зажмурился от солнца и проснулся.

— Ты догадался, что в степи лежит моранда. Где ты видел этих зверей?

— Здесь. В посёлке. Коты и собаки вмиг исчезали. Те, что на цепях сидели, выли адски. Поэтому сейчас на цепь их никто не садит. Люди прятались. А моранды побродят, побродят по улицам и уйдут. И всё равно было жутко.

Щенок заворочался на руках, запищал. Адэр прижал его к животу. Зверёныш уткнулся в рубашку носом и затих.

— У меня есть советник, маркиз Ларе. Доктор Ярис Ларе. Слышал о таком?

— Знаю только, что советник.

— Он как-то говорил, что у ветонов очень высокий болевой порог. То, что я увидел здесь, перечёркивает его слова.

— Ветоны умеют терпеть боль. Это правда. А климы её не чувствуют. Хотите — верьте. Хотите — нет. Это наша сила и наша беда. Боль — это крик о помощи, сигнал к действию. Если вовремя не отреагировать, можно умереть. Мы этот крик не слышим.

— Как спасаетесь?

— Молимся. Больше ничего сказать не могу.

— Хочешь остаться в Зелейнограде?

— Нет.

— Так категорично?

— Голос стража заглушает во мне голос земледельца. С этим бороться бесполезно.

— А теперь скажи, Мебо… Куда ты бегаешь каждую ночь?

Мебо опустил голову.

— Женщину нашёл?

— Нет.

— Так куда?

— На встречу.

— С кем?

— Со стражами.

— Сколько их?

— Двенадцать.

— Где они?

— Здесь.

Адэр осмотрелся, но никого не увидел:

— Кто их прислал?

— Малика.

Адэр вновь посмотрел по сторонам и проговорил громко:

— Мы возвращаемся в замок.

Хозяева были ошарашены.

— Уходите, значит, — мямлил Валиан, наблюдая, как Адэр закрепляет ложе с щенком на поясе, а Мебо складывает в котомку еду. — Чего вдруг так скоро? Утром не хотели, сейчас захотели.

— Иди корову подои, — сказала Разана мужу. — Зверёнышу надо свежее молоко.

— Не надо, — отозвался Адэр. — У нас молока полная бутылка.

— Иди, Валиан, иди! — прикрикнула Разана и подтолкнула супруга к выходу из кухни. — Мебо, сынок… чай мы вам не угодили?

— Всё хорошо, тётка Разана.

— А чего же вы не по-людски? Ты же знаешь, сынок, наши обычаи. Нельзя уходить, не простясь со старейшиной.

— Извинись за нас.

— А нам-то как быть? Люди засмеют. Скажут, Разана и Валиан плохо привечали. Скажут, голодом морили, работать заставляли. И на кой ты в этот кустарник полез? Говорила же: пущай растёт себе на здоровье.

Мебо закинул котомку за плечо, поцеловал Разану в щёку:

— Спасибо за приём.

— А я тесто замесила, — бормотала она, шагая через комнаты за Адэром и Мебо. — Малинки на кисель нарвала…

Перед домом собралась толпа: млад и стар (остальные трудились на полях и в садах). При появлении на крыльце Адэра и Мебо понеслись крики на местном языке: «Мебо! Ты плюёшь своему народу в душу». — «Я радовался, когда ты вернулся, Мебо. А ты, сука, с этим подонком уходишь». — «Я с тобой нянькалась, а надо было придушить тебя в люльке…» — «Ты не клим…» — «Тезарский прихвостень…»

Страсти накалялись.

Адэр окинул взглядом стариков. Посмотрел на прижавшихся к их ногам детишек и уселся на ступени:

— Подождём Тиваза.

Долго ждать не пришлось. Заслышав ржание лошадей, толпа отхлынула от забора. Тиваз спешился, ещё пятеро молодых людей остались сидеть верхом.

— Так не делается, Мебо! — возмутился старейшина, шагая через двор.

Страж отвёл его в сторону, принялся что-то объяснять. Но Тиваз оттолкнул его, взмахнул рукой, улица мгновенно опустела, и лишь лошади продолжали бить землю копытами.

— У нас есть обычай, — проговорил Тиваз, обернувшись к Адэру. — Перед расставанием старейшина выпивает с гостями по бокалу вина, чтобы погладить дорожку. Не откажете старику в такой мелочи? — И, не дожидаясь ответа, дал знак одному из всадников.

Тот пятками ударил коня в бока. Вскоре вернулся пешим. Внёс во двор расписное деревянное блюдо с тремя деревенскими кружками.

Тиваз взял кружку первым:

— Надеюсь, ещё свидимся.

Адэр взял кружку, понюхал прозрачное с персиковым оттенком вино и посмотрел на Мебо, вложив в свой взгляд приказ не пить. Уловив еле заметный кивок, переключил внимание на старейшину: