Книга Трон Знания. Книга 4, страница 45 – Такаббир Эль Кебади

Малика растерянно осмотрела зал. Служанка, всегда находившаяся поблизости, как сквозь землю провалилась. Приоткрыв двери и выглянув на террасу, Малика позвала воина. На зов никто не откликнулся. Видимо, провожатый топчется в комнате перед Обителью Солнца, не смея зайти в покои шабиры. Странно, что её никто не предупредил.

Горя негодованием, Малика торопливо прошла по стеклянному полу, распугивая рыб в пруду. Пересекла каменный сад и замерла посреди ажурного зала. Иштар сидел на кушетке.

— Испугалась, что уедем без тебя? — произнёс он шутливым тоном и взял с сиденья бархатную коробочку.

— Вздохнула бы с облегчением, — бросила Малика и, чтобы успокоиться, начала считать раскиданные на коврах подушки.

Её выводило из себя всё: запреты, непонятные правила, тряпичный «намордник», запахи благовоний, её покои, похожие на склеп.

Но больше всего Малику злили внезапные появления Иштара. Этим он напоминал Адэра и вызывал те же чувства: беспокойство, беспомощность и душевное опустошение.

— Подойди, — промолвил Иштар.

Приблизившись, Малика посмотрела на коробочку:

— Мне не нужны подарки.

— Это не подарок. Так… безделушка.

Малика присела на краешек кушетки, положила на колени плащ:

— Будто собралась на север.

— Ты никогда не была в пустыне. Да?

Малика усмехнулась:

— Мне хватало пустоши.

Иштар откинул крышку и достал из коробочки четыре тонких золотых браслета с подвесками: полумесяцы и звёзды, тигры и квадратные спирали.

— Я хочу кое о чём тебя попросить, — промолвил он, надев браслеты Малике на запястье.

— Проси, — сказала она, разглядывая подвески.

— Воины не должны слышать женский голос. Не разговаривай с людьми.

— Целых два месяца?

— Чуть меньше.

— Так долго я ещё никогда не молчала, — произнесла Малика и потрясла рукой. Драгоценные камни заиграли всеми цветами радуги.

— Нравится?

— Может, мне лучше остаться?

— Эльямин…

Малика опустила голову. Какая же она дрянь… Иштар не виноват, что в Ракшаде ей плохо. Не виноват, что она по собственной глупости стала шабирой. Он просит её, хотя приучен повелевать.

— Прости, Иштар. — Малика провела ладонью по браслетам. — Очень красивые. Ты меня балуешь.

Покинув покои, они долго шли по коридору с множеством ответвлений. Присев на креслица, надели замшевые сапоги — значит, сейчас они выйдут из жилой части дворца. Миновав анфиладу богато обставленных комнат, очутились в вестибюле, украшенном скульптурами крылатых коней. Караульные распахнули золотистые двери.

На площади выстроились всадники, барабанщики, жрецы. Чуть в стороне тянулась вереница машин, крытых брезентом. Широкие колёса доставали до пояса рослого человека.

В таком скоплении лошадей и людей Малика не сразу заметила паланкин из красного дерева, напоминающий миниатюрную карету: с дверцей и окнами, закрытыми шторками. Возле него стояли навытяжку Мебо, Драго и Луга.

— Можно тебя обнять? — прошептала Малика, зная, что этого не сделает.

— И на этом закончится моё бесславное правление, — сказал Иштар и направился к жеребцу, похожему на коптящее пламя — огненный корпус, чёрные грива и хвост.

Малика забралась в паланкин. Раздвинув на окнах шторки, вздохнула полной грудью. Прозвучала команда: «Шэрэм!», и процессия тронулась в путь.

Шествие возглавляли воины-барабанщики, задавая темп утробным барабанным боем. За барабанщиками шагали знаменосцы, держа флаги Лунной Тверди и Ракшады. За ними следовали Иштар и Хёск. Воины-носильщики несли паланкин. Позади носилок двигались две сотни всадников. Шествие замыкали машины.

Процессия долго кружила по улицам столицы. Выстроившись вдоль оград и стен домов, горожане хлопали ладонями себя по груди в ритме барабанного боя. Малика не сводила глаз с Мебо, Драго и Луги, идущих сбоку паланкина. Не чувствовала ни тряски, ни раскачивания — ей казалось, что от счастья она парит над землёй. Вдруг за окном появилась площадь. Вдали показался фонтан в виде каскада белых чаш. Высунувшись из паланкина, Малика увидела мраморный горельеф… Они вернулись к дворцу?

Приблизившись к зданию, процессия направилась вдоль панорамы грандиозной битвы. За горельефом последовали барельефы, которые перетекли в настенный ажурный рисунок. За окном проплыли караульные, вытянувшиеся возле массивной двери. Может, это вход в витражный коридор, ведущий в Приют Теней?

Шествие продолжало двигаться вдоль закольцованного здания. Площадь закончилась. Под ногами людей и копытами лошадей заскрипел белый песок. Малика посмотрела в другое окно. Пустыня…

Процессия резко свернула и пошла в гору. Наконец барабанный бой затих, всадники спешились. Выйдя из паланкина, Малика поняла — они на вершине бархана.

Внизу блестела тёмно-синяя гладь озера, имевшего форму серпа. Ближний берег был покрыт песком — белым, как соль. Противоположный берег утопал в зелени, вдали над деревьями возвышалась ажурная стена дворца и отливающая серебром ломаная крыша. Кто придумал располагать окна с внутренней стороны здания? Жить рядом с оазисом и не видеть эту красоту — настоящее кощунство.

Малика оглянулась и зажмурилась от белизны пустыни. Нижний край солнца уже скрылся за алыми горами на горизонте, и казалось, что от лимонного диска откусили несколько кусков.

— Там Алые Пески, — промолвил Иштар, приблизившись к Малике.

Она вновь устремила взгляд на оазис.

Вытянув руку, Иштар указал на дальний конец озёрного серпа:

— Там из-под камней бьёт родник. Утром покажу тебе.

— Мы остаёмся? — прошептала Малика.

— В святых местах ритуалы проводят ночью.

— Можно спуститься к воде?

— Мы с тобой всю ночь будем ходить вокруг озера. Ещё надоест.

— Здесь жил народ Живых Песков, — проговорил Хёск, вынырнув из-за плеча Иштара, и поведал историю, которую Малика слышала от Кенеш.

Как отец Ракшады — предводитель народа Живого Песка — прогнал племя Ташрана. Как на селение напали кочевники. Как Ташран вернулся, чтобы насладиться местью Бога, но, увидев юную Ракшаду и восхитившись её храбростью, помог отбить оазис у захватчиков.

Пока Хёск разглагольствовал, воины успели возвести три шатра. Два — из белого шёлка — для шабиры и хазира. Третий — фиолетовый — для верховного жреца. Малика с бoльшим удовольствием посидела бы на вершине бархана, любуясь оазисом, однако Хёск попросил её уйти в шатёр. Жрец словно чувствовал, что она горит желанием перекинуться хотя бы парой слов со своими людьми.

Выразив недовольство вздохом, Малика побрела к палатке. Заметив шагающих навстречу стражей, прижала палец к губам. Не дай бог они заговорят на слоте.