Онлайн книга «Трон Знания. Книга 4»
|
– Тебе дали имя, чтобы Всевышний смог призвать тебя из толпы, а не для того, чтобы ты чесала языком, – проворчала Фейхель. – И с чего ты взяла, что я мать хазира? – Он похож на тебя. – Такой же старый? – Такой же красивый. – Приблизившись к старухе, Галисия положила ей на колени стопку рисунков. – Посмотри. Фейхель с недоверчивым видом взяла верхний лист: – Это он? – Да. Ты никогда его не видела? – Нет. – Даже на фотографии не видела? – Ракшады не фотографируются. – Почему? – Фотография крадёт частичку души человека. – Какой ужас… – По фотографии можно наслать на человека болезнь и даже смерть, – сказала Фейхель, рассматривая рисунки. – Больше не буду фотографироваться, – пробормотала Галисия и, усевшись на подушку возле ног старухи, вытащила из стопки один из портеров Иштара. – Здесь он вышел лучше всего. Прищурившись, Фейхель поднесла рисунок к глазам, покрутила так и этак. Наконец положила на колени: – Ничего от отца. – Я же говорю: он твоя копия. – А ты неплохо рисуешь. – Где Самааш? – поинтересовалась Малика. – Спит, – сказала Фейхель и принялась перебирать листы. – Можно какой-то оставить? – Бери все, – ответила Галисия. – Я ещё нарисую. – Она в порядке? – вновь спросила Малика. – Пока – да. – Что значит «пока»? Фейхель протянула Галисии стопку: – Спрячь в стол. – Фейхель? – произнесла Малика громко. – Скоро её отправят к мужу. – Кто так решил? – Жена должна рожать в доме мужа. Иначе отец не признает ребёнка. – Бред! – О ком вы говорите? – поинтересовалась Галисия, задвинув ящик в стол. – Таков закон, Эльямин. Иштар ни за что его не отменит. – И ты её отдашь? – А кто меня спросит? Малика на цыпочках пересекла ванную и посмотрела в щёлку приоткрытой двери в спальню. Самааш лежала на кровати лицом к стене и обводила пальчиком гибкое деревце, изображённое на обоях. Пальчик на секунду замер, сполз вниз. Рука потянулась к чаруш, наброшенной на деревянное изголовье. – Я не думала подглядывать, – сказала Малика, толкнув двери. – Я боялась тебя разбудить. Прости. – Шабира… – промолвила Самааш и, усевшись на край кровати, отточенным движением надела чаруш и защёлкнула на шее зажим. – Когда тебе рожать, милая? – Через двадцать три дня. – Тебя осматривал врач? – Нет. – Фейхель! – крикнула Малика, повернувшись к открытому дверному проёму передней комнаты. Послышались скрип кресла и шаркающие шаги. – От тебя сегодня столько шума… – Почему ты не вызвала к ней врача? Появившись в поле зрения, Фейхель уперлась рукой в дверной косяк: – А никто не придёт. – Почему? – Здесь сестра Иштара? – спросила Галисия, возникнув за спиной старухи. – Если ребёнок сильный и здоровый, он родится без чьей-либо помощи, – сказала Фейхель. – Ракшаде не нужны больные и слабые. – Ты что такое говоришь? – возмутилась Малика, чувствуя, как по венам распространяется огонь. – Какая дикость! – промолвила Галисия. Обойдя старуху, пересекла ванную и заглянула в спальню. – А душно-то как. Малика боролась с желанием влететь в комнату, схватить стул и разбить окно, сдёрнуть с головы беременной женщины тряпку и снять с неё тесное платье. Даже перенесла ногу через порог… и сделала шаг назад. Этак она никогда не уедет из Ракшады. Погрязнет в бесконечной войне, сгорит и погаснет как остывший уголёк. Пора махнуть на всё рукой, подавить внутренний бунт и подумать о себе. Самааш упёрлась руками в край перины и с трудом встала. После бессонной ночи раскалывалась голова. И сильно болела спина. Самааш даже слышала, как трещат кости. Ребёнку явно не хватало места, и казалось, что желудок и печень превратились в лепёшку. Беременность протекала тяжелее, чем предыдущие. Трёх детей муж «выбил» брусками мыла, сложенными в наволочку, а этот малыш цеплялся за жизнь, высасывая из матери все жизненные соки. – Отдыхай, Самааш, – сказала Малика. – Потом поговорим. Но сестра Иштара, качнув головой, неровной походкой вышла из спальни. Женщины разместились в передней комнате. Поглядывая на Самааш, Малика понимала, что та встала с постели из-за уважения к гостьям. Посматривая на Фейхель, радовалась, что старуха не видит злости в её глазах. И уговаривала себя не вмешиваться в ход безжалостных событий. Разговор не клеился, и Галисия взяла инициативу на себя. – Кого ждёшь: мальчика или девочку? Самааш пожала плечами. – Живот острый – значит, будет мальчик, – произнесла Фейхель. – Девочка, – проговорила Малика и отвернулась к окну, коря себя за несдержанность. Если спросят: почему она так решила – она не сможет объяснить. – Имя придумала? – поинтересовалась Галисия. – Имена дают отцы, – сказала Фейхель. – Несправедливо… – пробормотала Галисия. – Почему ты ушла из дома? – Мы не обсуждаем семейные дела с чужими, – вновь подала голос Фейхель. – Я не чужая. Я подруга шабиры. И вообще-то я разговариваю с Самааш. – Тебе не мешало бы выучить наши правила. Покосившись на Малику, Галисия недовольно повела плечиком: – Её муж плохой человек? – Бог обязывает любить мужа, – ответила Фейхель, – а плохой он или хороший – не нам судить. – А кому? – Богу. Выбравшись из креслица, Галисия приблизилась к Самааш и опустилась перед ней на корточки: – Он тебя обидел? Да? Беременных женщин нельзя обижать. Когда-то я была в монастыре, и там говорили, что таких людей Бог наказывает. Скажи своему мужу, чтобы следил за словами. Всё, что он скажет тебе плохое, к нему и вернётся. А может, ты чересчур строга к нему? Может, он не хотел тебя обидеть, а тебе показалось. Я слышала, что беременные реагируют на всё слишком остро. Помедлив, Самааш щёлкнула замком на зажиме и сняла чаруш. Отшатнувшись, Галисия с трудом удержала равновесие. – Закрой лицо! – приказала Фейхель. – Дай ей вздохнуть вольно! – осекла Малика. |