Онлайн книга «Трон Знания. Книга 5»
|
Присев к столу, Сибла достал из папки исписанные листы: – Что это? – Информация, полученная от шлюх. В постели бандиты болтливы. Хотятвыглядеть перед дамами героями, хвастаются своими подвигами. – Мы не можем раскрывать тайну исповеди. – Не можем. Но что такое «исповедь»? Это покаяние в своих грехах. Здесь нет нислова о грехах проституток. Здесь чужие грехи. Сибла провёл пальцем по крайнему столбику: Нос, Штырь, Борода… – Это клички? – У них нет имён. – Значит, они хвастаются перед шлюхами, а шлюхи передают тебе, чем онипрославились. – Передают… – Лювин хмыкнул. – К ним подход нужен, правильные слова нужны. – О Хлысте упоминали? – Нет. Сибла потряс бумагами: – От этой информации мало проку. – Не скажи. – Людвин указал себе за спину. – Там куча нераскрытых преступлений. А мы им виновных на блюдечке. Это разве не помощь? Мне кажется, правитель иособенно Крикс будут довольны. Сибла покачал головой: – А если бандиты догадаются, что шлюхи сливают информацию? А если заявятся сюда? Представляешь, что будет? – Представляю. Мы наконец-то встретимся с Хлыстом. – Людвин забрал бумаги. – Сжечь? Скажи, и я сожгу. – Надо предупредить Братьев, – сказал Сибла, немного подумав. – Будь осторожен, Людвин. – Нам мешает наша осторожность, – промолвил духовный отец, складывая листы в папку. – Хлыст не проявит себя, пока не увидит в нас угрозу. – Ты предлагаешь лезть на рожон? – Таких, как Хлыст, беспокоят сильные люди. А мы слабы и нерешительны. Мы слишком медленно прибираем власть к рукам. Вместо того чтобы заявить о себе в полный голос, мы произносим двусмысленные проповеди. Люди истолковывают их по-своему. Они не так умны, как нам хотелось бы. Сибла поднялся со стула, направился к двери. Помедлив на пороге, обернулся: – Найрис не моя подруга. Людвин пожал плечами: – Тогда ты спокойно выслушаешь то, что я скажу. Или ты не хочешь о ней слышать? В душе Сиблы появился неприятный холодок. – Говори. – Помнишь первый публичный дом, в котором тебя чуть не обобрали? Егоназывают «Дом Юбок». Единственное в городе заведение, где нельзя калечить проституток. Сибла вытянулся: – Где она? – В больнице для бедняков. Но не знаю, где именно: в палате или в морге. – Она сама выбрала такую жизнь, – сказал Сибла, вышел из комнаты и, подавившись глотком воздуха, привалился плечом к дверному косяку. *** Дежурная медсестра не нашла в списках больных имя Найрис. Сибла прикинул в уме, что убьёт полдня, обходя трёхэтажное здание, заглядывая в каждую палату. И отправился туда, куда человек, не желающий расставаться с надеждой, пошёл бы в последнюю очередь – в морг. Сибла надеялся, что Найрис мертва. Её смерть вытравила бы в нём опасный зародыш порочной тяги, охладила бы кровь и привела бы чувства в состояние спокойного равновесия. В морге её тоже не было. Людвин, скорее всего, сгустил краски. Сибла потоптался во внутреннем дворике, рассматривая бедняков в залатанных больничных халатах. Устремил взгляд на одноэтажные здания за покосившейся оградой. Дворник, сгребающий в кучу осенние листья, объяснил, что в одном здании принимают роды, в другом держат психов, в третьем лежат проститутки. Сибла постеснялся сказать дежурной сестре, кто такая Найрис. Думал, что оналежит среди обычных пациенток. Теперь оказался перед выбором: проявить стойкость духа и отправиться домой либо поддаться слабости и в присутствиипадших женщин проявить сочувствие к шлюхе. Посмотрел в небо, ожидая подсказки свыше. Сердце боролось с разумом, Бог молчал. Сибла решил отделаться разговором с врачом, но того не оказалось на месте. Единственная медсестра была занята. Щупленькая санитарка довела Сиблу допалаты и, взявшись за дверную ручку, обратила к нему горбоносое лицо: – Это вы её так? – Нет. Я её друг, – соврал он. Друзья не бросают, он бросил. В вытянутой комнате в два ряда теснились койки. Пробираясь боком по узкому проходу, Сибла украдкой поглядывал на женщин: избитых, изуродованных. Взор скользил по рукам и ногам, закованным в гипсовые повязки. Пятнадцать женщин в одной палате из десяти, мимо которых он прошёл. Найрис лежала под окном. Солнечный свет падал на белое лицо и плотно сжатые мертвенно-белые губы. Под закрытыми глазами синие круги. Поверх одеялабезжизненные руки. Капельница с кровью. Из-под одеяла выпирают пальцы ног. Значит, ничего не сломано. Миловидная девица, сидевшая на краешке матраса, качнулась взад-вперёд, намереваясь встать. Сибла положил ладонь ей на плечо: – Сиди. – Спасибо, – непонятно за что поблагодарила девица. Глядя на Найрис, тихопромолвила: – Она потеряла много крови. Нахлынувшая слабость вынудила Сиблу схватиться за металлическую спинку кровати. – Что с ней? – Её порвали. – В смысле? – В неё воткнули ножку стула, – ответила девица. – Операция длилась два часа. Врач сказал, что у неё не будет детей. Сибла стиснул зубы. После знакомства с Найрис он потерял покой. Принимал исповеди и думал, сочинял проповеди и думал, читал с воспитанниками Святое Писание и думал – всё время думал о ней. Мыслям в голове стало тесно, и ониперекочевали в сновидения. Он видел комнату, залитую солнцем. На окнах занавески с бахромой, на столе букетик полевых цветов. Стоя коленями на стуле, ребёнок обводил пальчиком своё отражение в зеркале. «Папа, ты похож на меня». Сибла слышал свой смех, слышал голос Найрис: «Мальчики, мойте руки. Завтрак готов». Сон не сбудется. Бог обрушил на них свой гнев. – Деньги нужны? – спросил Сибла. – Хозяйка за всё заплатила. – Девица подтянула рукав, сползший с плеча. – Онаещё старый долг не отработала. Теперь будет работать на хозяйку до конца жизни. А так хотела уйти. – Кто с ней это сделал? – Гвоздь. – Где мне его найти? – Не надо его искать, – прошептала девица, озираясь. – Это плохой человек. Очень плохой. Низко наклонившись, Сибла заглянул в перепуганное личико: – Где? Вернувшись в дом молитвы, Сибла позвал к себе в комнату семерых Братьев, с которыми был близко знаком. Долго уговаривать их не пришлось. Вечером, вместотого чтобы слушать проповедь, сектанты отправились в трактир с удивительнотёплым названием «Пенаты». |