Книга Кровавая наследница, страница 18 – Амели Вэнь Чжао

Как и детская книга, она была старой. По всей территории империи были нанесены записи, также сделанные красивым почерком. Некоторые заметки стерлись от старости, а некоторые были новыми, как свежий трудовой договор.

Записи были краткими, написанными на официальном кирилийском. Бужный, гласила одна из них, расположенная в том месте, где на карте мог быть обозначен маленький городок Бужный. Результаты поиска: следов алхимика не обнаружено.

Пьедбогородск – еще запись. Поиск охотника за головами. Имя получено от торговца.

Карта была настоящей находкой. Ведьма – если, конечно, это была ее карта и ее почерк – описала историю своего таинственного поиска, оставила след. Рамсон осторожно отложил карту в сторону, чтобы изучить другие предметы и вернуться к ней позже.

В уголке листа он заметил рисунок: из стопки на него смотрела половина чьего-то лица.

Рамсон слишком резко потянулся за ним, и рукав его рубахи зацепил свиток. Бумаги разлетелись по поверхности стола. Как будто сами хотели, чтобы их увидели.

Это были карандашные рисунки. Десятки зарисовок, развернувшихся веером на грубой столешнице и выглядывавших друг из-под друга. Он увидел лохматую собаку, свернувшуюся у камина; куски увенчанных куполами стен дворца на фоне зимнего пейзажа; прекрасную волоокую женщину с длинными вьющимися волосами…

Его взгляд привлек рисунок, одиноко дрожащий на краю стола. На нем был изображен смеющийся юный мальчик – радость в его глазах была такой реалистичной, что, казалось, до нее можно дотронуться. В этот портрет было вложено столько любви и сил: линии были совершенными, детали были прорисованы, начиная от морщинок в уголках глаз и заканчивая изгибами его губ. Возможно, художник хотел запечатлеть живой смех.

– Отойди оттуда.

Рамсон выругался и развернулся. Ведьма стояла перед ним, ее напряженная поза выражала ярость. В полутемной комнате он разглядел, как сильно сжаты ее губы и как блестят ее хмурые глаза.

– Положи на место, если не хочешь, чтобы я разорвала тебя на кусочки.

Все заранее подготовленные оправдания растворились как дым. Ему уже приходилось быть пойманным с поличным. Рамсон выяснил, что лучшей тактикой было признать свою вину и выкрутиться с помощью лжи. До настоящего момента эта схема не подводила.

Он аккуратно опустил рисунки на стол. Девушка пристально следила за каждым его движением.

– Прости, – сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более искренне. – Я искал карту.

– Отойди оттуда, – вновь прорычала она, и Рамсон подчинился. Девушка тут же подскочила к столу и начала перебирать бумаги, проверяя, ничего ли не пропало. Она взяла портрет мальчика и свирепо взглянула на Рамсона. Тут ему показалось, что она передумает и убьет его на месте. Но она сделала глубокий вдох и смахнула с лица темную прядь. Ярость стерлась с ее лица так же легко, как мел с грифельной доски. Появилась холодная строгость.

– Вчера мы заключили сделку чести. У тебя странный способ применять дипломатический подход.

– Знаешь, что говорят о дипломатии? Это единственный способ для двух сторон лгать друг другу в лицо и оставаться при этом довольными.

– Не нужно умничать.

Рамсон поднял руки.

– Ладно-ладно, любопытство взяло верх. Но, как ты уже сказала, мы заключили сделку. Раз мы связаны вместе на следующие шесть недель, нужно учиться доверять друг другу.

Сзади на кровати сидела Мэй и слушала их диалог, склонив голову набок. Ведьма перевела взгляд на девочку, и выражение ее лица тут же смягчилось.

– Хорошо, – сказала она, понизив голос и повернувшись к Рамсону. – Раз ты заговорил о доверии, смотри.

Рамсон взял в руки протянутый ею рисунок. На нем преобладали тени. Другие ее работы были попыткой запечатлеть момент или увековечить воспоминание. Здесь же целью было максимально точное изображение. Рамсон узнал этого мужчину: лысый, с широко поставленными недоверчивыми глазами и тонким носом. Его же портрет она показывала Рамсону в тюрьме.

Ее алхимик.

Как и на тюремном портрете, который, вероятно, был уничтожен во время их речной прогулки, на этом рисунке было множество тщательно проработанных деталей. Рамсон вгляделся в изображение, подмечая его белую рясу и круг четырех богов, свисающий с его шеи.

– Неплохое начало, ведьма. Расскажи мне все, что ты о нем знаешь.

– Десять лет назад он служил во дворце Сальскова. Затем он исчез и вернулся в… в Сальсков одиннадцать лун спустя.

Рамсон ждал продолжения, но ведьма не изрекла больше ни слова.

– Это все?

– Больше я ничего не знаю, – коротко ответила она.

Пока она говорила, ее глаза горели, а руки сжимались в кулаки. Кем бы ни был этот человек, он серьезно ей насолил.

Скоро Рамсон выяснит, как именно. А пока он сосредоточится на другом вопросе.

– Алхимик, значит, – задумчиво проговорил он. – Он был аффинитом?

Многие алхимики обладали уникальной силой родства, и представители высших слоев Кирилии нанимали их, чтобы с их помощью укрепить здоровье или продлить себе жизнь. Рамсон слышал, что у самых сильных аффинитов было родство с метафизическими элементами. Боль. Спокойствие. Счастье. Нечто неосязаемое, но желанное теми, у кого имелись лишние монеты.

– Я не уверена, – сказала ведьма, закладывая прядь волос за ухо.

Рамсон уже успел приметить этот ее нервный жест. Еще один – постоянно поправлять капюшон.

– Он варил божевосх и другие снадобья.

Значит, скорее всего аффинит. Его внимание привлекла еще одна деталь – божекруг и монашья ряса.

– Он был священником – набожным человеком? Ты пыталась зайти с этой стороны?

– Не был он набожным человеком, – горько сказала она и вздохнула. – Да, я пробовала. Я искала его по всей империи, но ничего не нашла. Охотники за головами, которых я нанимала, тоже не добились ровным счетом ничего.

– Любители.

Судя по ее виду, ей хотелось его ударить.

– Я бы не была так уверена. Если через три недели этот человек не будет стоять передо мной, я выпущу из тебя всю кровь.

– Расслабься, – лениво протянул Рамсон, размахивая портретом перед ее носом. – У меня есть план.

Он постучал пальцем по рисунку. Два изображения десятилетней давности – след был холодным, как смерть. Но у него было две зацепки. Во-первых, алхимик служил во дворце.

Во-вторых, он с большой вероятностью был аффинитом в бегах, то есть ему пришлось сменить личность и начать жизнь заново.

Если кто и отслеживал перемещения аффинитов так же хищно, как орел следит за своей добычей, так это брокеры Керлана. И одна мысль о вторжении на их территорию вызывала у Рамсона тяжелое чувство. Он посмотрел на ведьму и на девочку, терзаемый неприятным ощущением, поднимающимся из глубины. Могли ли они быть жертвами тех же самых брокеров, помощь которых требовалась в поисках алхимика?