Книга Спаси моего сына, страница 32 – Полина Рей

Выходит – смогла.

– Эй! Стой! Как там тебя?

Господи, кажется, я прекрасно знаю, кто окликает меня прямо на подходе к подъезду.

Начинает колотиться сердце – такого чувства не испытывала давно. Потребности бежать, желания обернуться и увериться в том, что мне это всё показалось.

– Меня Соней зовут. И можешь не представляться – твоё имя выучила.

Я хмыкаю, закладывая руки в карманы джинсов. Какого чёрта здесь, рядом с моим домом, делает Света? И что за настрой у неё, от которого заведомо хочется отстраниться?

– Ты мужу своему скажи, что если он продолжит в том же духе, то отвечать я буду соответствующе.

Она буквально выплёвывает эти слова, а мне хочется подлететь к ней, встряхнуть хорошенько и донести уже, что нет у меня больше никакого мужа. И в делах их со Светой, в которые меня макнули по самую макушку против воли, разбираться я не собираюсь.

– А не пошла ли бы ты на хрен? – уточняю, вытаскивая из сумки ключи. Один из них зажимаю в ладони оставляя остриё.

Докатилась, Верниковская, будущая Морозова. Уже до такого дошло.

– Не пойду. Данила в суд подал и Марка собирается себе оставить, а меня лишить того, что я заработала. Скажи ему, что это не прокатит.

Я ключ в руке сжимаю, а сама на Свету смотрю. По-хорошему, надо бы послать её на все четыре стороны, но те неозвученные моменты из прошлого не дают это сделать.

Это нормально, – заверяю себя. – Нормально попытаться разобраться в том, в чём жила десять лет.

– Ты же знала, что он женат? – спрашиваю у Светы, а сама делаю шаг к ней.

Она отступает. На крошечный шажок, но всё же отходит назад.

– Знала. А мне на это посрать всегда было. Хоть женат, хоть нет.

Света пожимает плечами и вдруг растягивает губы в мерзкой ухмылке. И как только у Верниковского встал на неё, когда у них всё случилось? Впрочем, этот вопрос – риторический.

– Ты, Сонь, себе запомни. Если этот презерватив драный сделает то, что собирается, я ни перед чем не остановлюсь. Тебя он любит – так ты первая в замес и попадёшь.

Она хмыкает и уйти собирается. И мне бы нужно просто отпустить эту женщину, после чего начать всё решать с Даней… но что-то внутри поднимается, с чем бороться невозможно.

– Ты бы шла отсюда куда подальше, – цежу, добравшись до Светы и развернув её лицом к себе. Вцепляюсь пальцами в руку, с силой. Хочется больно сделать, чтобы почувствовала хоть отчасти то, что чувствую я. – Ваши дела сами решайте, а меня трогать не стоит.

Я с силой отталкиваю от себя мать Марка. Горько на душе от того, что знаю. Ей ведь на ребёнка общего плевать. Только должно ли это касаться и меня?

Света уходит. Но во взгляде её я вижу обещание скорой встречи. Чего не хочу всей своей душой. Только как с этим разобраться – пока не знаю.

– Виктория Павловна, думаю, ваших любимых духов много быть не может, – говорю с улыбкой, вручая бывшей свекрови подарочную упаковку.

Мы договорились встретиться вдвоём через пару дней после того, как свекровь отпраздновала свой день рождения.

– Спасибо, Софа, – расплывается в улыбке Виктория Павловна.

Не знаю, что у неё за душой, и с каким настроем она прибыла на эту встречу, но искренне надеюсь, что говорить мы будем о чём угодно, только не о моём браке с её сыном. И не о Марке.

– Хорошо, что мы всё же не потерялись друг от друга, – чуть смущённо говорит свекровь, когда я просматриваю меню.

– Да, хорошо. И не потеряемся, если обе этого хотим.

Я снова заказываю первые попавшиеся на глаза блюда. В воздухе так и витает напряжение, но, наверное, это неизбежно. Это раньше мы могли говорить обо всём, сейчас же приходится тщательно подбирать слова.

– Расскажи, как у тебя на работе дела, – просит свекровь, когда у нас принимают заказ.

Я выдыхаю. Вроде как и говорить особо не о чем, но начало никого не обременяющей беседе положено.

Через пару часов ловлю себя на мысли о том, что вполне можно вот так встречаться с Викторией Павловной и просто болтать о всякой ерунде. Даже отвлечься получается и расслабиться. Хотя, за время разговора мы и касаемся того, что для меня – один из триггеров. Это происходит, когда свекровь сообщает, что моя мать повадилась звонить Дане. Не знаю, зачем, да и Виктория Павловна тоже не в курсе, но собираюсь разузнать. В целом же, есть столько тем для бесед – сериалы, новые рецепты, прочитанные книги – что даже лавировать в разговоре не приходится.

Мы уже собираемся расходиться, когда вдруг случается то, чего никак не ожидаю. В ресторанчик заходят Даниил и… Марк. Осматриваются, ища кого-то глазами. И, вероятнее всего, эти «кто-то» – мы со свекровью.

Сердце заходится, пропускает удары.

– Виктория Павловна, вы же обещали… сказали, что с Даней я не встречусь, – выдыхаю дрожащим голосом.

Это и вправду было обговорено заранее, и теперь мне очень интересно, не подстроена ли эта встреча.

– Господи… Софочка, он… я не знаю, откуда здесь.

Свекровь растерянно моргает. Краски сходят с лица. Она и впрямь не знала, что Верниковский появится здесь собственной персоной, да ещё и в сопровождении сына.

Виктория Павловна вскакивает из-за стола. Встаёт так, словно хочет меня спрятать.

– Бабушка! – разносится крик Марка, от которого у меня внутри всё сжимается.

Гоню от себя те мысли, которые сами по себе появляются в голове. Прикрываю глаза и сжимаю переносицу пальцами, потому что в уголках глаз – необъяснимое жжение.

– Тётя Соня, здравствуйте! – доносится до меня голосок, и, распахнув глаза, вижу Марка, который стоит в полуметре с широкой улыбкой на лице.

– Здравствуй, – говорю тихо, после чего поднимаюсь из-за стола и, забрав свои вещи, подхожу к бывшему мужу. – Верниковский… буквально на пару слов, – цежу едва слышно, после чего иду к выходу из ресторана, так и не попрощавшись со свекровью.

Конечно, он оказывается рядом почти сразу, но если бы этого не произошло – пришлось бы вернуться. Я к нему разворачиваюсь, а у самой в мозгу мысль – не смотри на то, каким Верниковский стал. Ни на лицо его почерневшее, ни на складки возле рта, которых раньше не было. Это уже не твоё дело, Соня.

– Скажи мне, Дань… почему я, совершенно свободная женщина, должна сейчас разгребать то, во что ты меня макаешь? – спрашиваю хрипло, делая жадный вдох.

Воздух отравой из выхлопных пропитан, когда рядом газует какая-то тачка. И в лёгких моих такое же ощущение – мерзкой отравы.

– Ты о том, что я приехал? – уточняет Верниковский. – Так я предупреждал – буду тебя возвращать.

Он руки на груди складывает, а на лице – что-то сродни злой усмешке. Не сразу понимаю, что вообще муж имеет ввиду. Точнее, вроде как осознаю, вот только понять бы – он это сейчас серьёзно?