Книга Темное обольщение, страница 103 – Бренда Джойс

Нет, конечно, если они поженятся, все будет по-другому. В этом случае он будет верен ей до конца своих дней. Ибо Малкольм – человек слова. Боже, ну зачем только она позволяет себе такие глупые мысли. Как только она может надеяться, что он на ней женится! В душе, как самая обыкновенная бабенка, не знающая ни про какой феминизм, она была готова поклясться, что будет любить его всю жизнь, пусть даже он сам сказал ей, что никогда не женится. И она знала почему. Потому что жена означала бы конец ему как воину. Взять, к примеру, их собственные отношения. Да, он заботился о ней, вместе с ним они прошли через страшные испытания, а все потому, что из-за нее он стал более уязвим для врагов.

Так что брак исключался. Равно как любые попытки остаться здесь, в прошлом. Она никогда не забудет слова, сказанные Ройсом по пути в Оу: Если ты по-настоящему его любишь, то, как только придет время, ты оставишь его.

Она любила его, любила так, как только можно любить другого человека. Но сомкнет ли она когда-нибудь глаза, если сердце ей будет грызть тревога за Эми и ее детей? Они ведь нуждаются в ней. Ей ли не знать, что такое мир добра и мир зла. Ее родные заслуживали долгой счастливой жизни, в которую не вмешиваются никакие демоны. И она должна исполнить свой долг по отношению к семье. Она покинет Средневековье и вернется к себе, причем в самое ближайшее время. У нее нет причин задерживаться здесь. Морэя больше нет, страница из «Кладиха» найдена. Что касается самой книги, то ее не могут отыскать вот уже несколько сотен лет. Возможно, она так никогда и не будет найдена.

Дверь открылась, и в комнату с улыбкой вошел Малкольм.

– У нас гости, – произнес он, но стоило ему встретиться с ней глазами, и улыбки его как не бывало.

Есть лишь одна причина остаться здесь дольше, подумала Клэр, и от этой мысли у нее тотчас защемило сердце. Она знала, что ее мысли можно прочесть у нее на лице, ее грусть – в ее глазах. Она заставила себя улыбнуться. Поздно, Малкольм уже успел скрыть свои чувства за маской безразличия. Клэр мысленно отругала себя.

– Но ведь сейчас глухая полночь, – сказала она. – Кто может приехать сюда в столь поздний час?

– Он плыл полдня морем из Лахлана.

– Железное Сердце? – Клэр отказывалась поверить собственным ушам.

– Он сказал, что подождет, пока ты не будешь готова. – Голос Малкольма прозвучал сухо, под стать каменному выражению лица. Взяв толстый шерстяной плед, он шагнул к ванне.

Клэр встала, и он накинул на нее плед. Его сильные руки обхватили ее за талию. Клэр обернулась, и они встретились глазами. Он тотчас отпустил ее. Взгляд его был хмур. А еще в нем застыл немой вопрос.

– Ты решила покинуть меня, – произнес он. Его слова обожгли ее, как огнем.

– Но как я могу остаться?

На мгновение он словно окаменел. Она не могла прочесть его чувств, хотя и попыталась заглянуть в его мысли. Но обнаружила лишь пустоту.

– Не отгораживайся от меня, – тихо сказала она.

– Я буду в зале, вместе с твоим отцом, – произнес Малкольм и вышел вон.

Клэр понадобилось какое-то время, чтобы высушить у камина волосы. Хотя ей и было грустно, что вскоре ей придется оставить Малкольма, еще больше ей не давала покоя перспектива встретиться со своим биологическим отцом. Видела ли она когда-нибудь на его лице иное выражение, нежели решимость и честолюбие? Железное Сердце чем-то напоминал ей генерала. Когда волосы ее, наконец, почти высохли, она с замиранием сердца спустилась в зал. Ею владели смешанные чувства – и легкий страх, и даже злость за то, что он бросил их с матерью на произвол судьбы, оставил в одиночку сражаться с силами Зла.

Как оказалось, гость пожаловал к ним не один. Малкольм сидел, нахмурившись, над чашей кларета, напротив него с бесстрастным выражением лица – Железное Сердце. Третьим в их компании был МакНейл – единственный, кто, судя по всему, не утратил хорошего настроения. Надо сказать, Клэр меньше всего ожидала его здесь увидеть. Когда она вошла, МакНейл первым вскочил с места. Глаза его сверкали озорным блеском.

– Hallo a Chlaire.

– Hallo a Niall. Ciamar a tha sibh?

Он радостно подошел в ней и взял в свои ладони ее руки.

– Ты у нас молодец, моя милая. Ну и денек тебе выпал!

Не в силах ответить ему улыбкой, Клэр бросила взгляд через его плечо.

– Похоже, такая храбрая женщина, как ты, не слишком рада, что с Морэем покончено. Или мне только кажется?

Услышав эти его слова, она посмотрела МакНейлу в глаза.

– А разве с ним покончено? МакНейл ответил не сразу.

– Только Древние знают ответ на этот вопрос, Клэр. Впрочем, судя по всему, ты снискала их благосклонность. Теперь ты находишься под личной защитой Фаолы.

Клэр тотчас стряхнула с себя оцепенение.

– Так это была она?

– Да, она была там. Более того, она позволила мне увидеть сражение в магический кристалл.

Только сейчас Клэр обратила внимание, что он показывает кусок молочно-белого кварца в золотой оправе, который носил на золотой цепи под туникой. Камень был размером с абрикос.

– Так это твой магический кристалл?

– Я никогда не знаю, когда он мне разрешит заглянуть в него, – произнес он с хитрой усмешкой.

Нет, кое-что она все-таки хотела бы выяснить.

– Малкольм тоже находится под защитой у Древних?

– Это мне неизвестно. Но даже если Морэй вернется, он не посмеет преследовать его после того, что Малкольм совершил. Я хорошо изучил этого демона, знаю его почти тысячу лет. Он преследует лишь легкую добычу, Клэр. В душе он трус.

– А почему в пророчестве было сказано, что мы одолеем Морэя вместе?

– Это ты меня спрашиваешь, красавица? Откуда мне знать планы Древних относительно будущего?

С этими словами МакНейл расплылся в лукавой улыбке. Было видно, что он пребывает в самом лучшем своем настроении.

– Я горд за твоего лэрда. Он самый младший из нас, и он одолел Морэя с твоей помощью. И тем самым доказал, что он великий Магистр, и вряд ли в ближайшие несколько сот лет появится второй такой, как он, – произнес МакНейл, после чего обернулся в Малкольму и добавил: – Calum Leomhaiin.

Клэр тоже посмотрела на Малкольма. На какой-то миг их взгляды встретились. Она поняла – причем для этого ей не надо было даже проникать в его мысли, – что он расстроен. Да что там, обижен до глубины души. И все из-за нее.

– Я тоже горжусь им. – Она оторвала взгляд от Малкольма и повернулась к МакНейлу. – Как ты его назвал?

– Львом, моя милая. Малкольм-Лев.

Что ж, он заслужил это имя, подумала Клэр, ощущая, как сердце ее переполняется гордостью.

– А я горд за тебя, Клэр; ты такая храбрая, такая находчивая, такая сильная. В общем, истинная дочь Железного Сердца.