Книга Весь мир Фрэнка Ли, страница 55 – Дэвид Юн

В моей любимой книге «Автостопом по галактике» написано, что полет – это просто падение вниз без удара о землю. Чтобы лететь, надо забыть о том, что ты падаешь.

Я люблю Джо потому, что она умная и амбициозная. Потому что она увлеченная и по‐ботански восхищается строением окружающего ее мира. Я люблю ее потому, что мы знакомы с детства, и это, оказывается, значит гораздо больше, чем я предполагал. Я люблю Джо, потому что она прекрасна.

Но все это внешнее. На самом деле я люблю Джо за то, что она меня смешит. Девушка, которая может тебя рассмешить, стоит того, чтобы смеяться с ней всю жизнь. И знаете что? Еще Джо нравится мне потому, что и я могу ее рассмешить. Когда я с ней, я забываю про все свои проблемы. Я не думаю о том, кто я, где я и который час. Я просто существую рядом с ней, я забываю о земле и взлетаю.

– Я выбрал Джо. И племя тут ни при чем.

На лице Кью появляется одобрительное выражение, и он кивает.

– Джо – вот мое племя.

Он снова кивает.

– И ты, – добавляю я.

Кью как будто ждал этого ответа, потому что тут же расплывается в широкой смущенной улыбке. Мы оба долго улыбаемся. Последний год обучения в школе перевалил за середину. Потом будет выпускной, потом колледж. В оставшееся время я постараюсь как можно чаще видеться с Джо. И конечно, про Кью забывать не буду.

В комнату входит сестра Кью Эвон и, как сексуальный киборг, сканирует взглядом мое лицо.

– Тизербол, говоришь.

Я пожимаю плечами.

– Можешь одолжить мне зарядку? – спрашивает Эвон.

– У тебя, наверное, уже штук семь моих зарядок, – отвечаю я.

Она вытаскивает из моего рюкзака зарядку и мгновенно исчезает в своем заколдованном оленьем лесу.

– Ты только посмотри на это, – говорит Кью, возвращая мое внимание к огромному экрану. Он пролистывает списки маленьких карт, на каждой из которых красный крестик со словами: «Миссия провалена».

– Еще никто не выигрывал в Pax Eterna, – говорит Кью. – Ни Пол Олмо, ни я – никто.

Я наклоняюсь вперед.

– Да ладно!

– В Pax Eterna каждая новая игра начинается на девственном тропическом острове, где есть все необходимое для жизни, – объясняет Кью, двигая курсором в виде божественной длани. – Есть вода, плодородные земли, руда и все остальное.

Я, прищурившись, разглядываю десятки мелких иконок в виде черных черепов.

– Это трупы?

Кью поглаживает воображаемую бороду:

– Ну вот, опять начинается.

– А как можно выиграть? – спрашиваю я.

– Выиграть в Pax Eterna можно, если построишь стабильное общество, которое просуществует как минимум месяц. Победитель получит двадцать четыре тысячи долларов. Пока это еще никому не удавалось.

Я внимательно осматриваю панель данных в углу экрана.

– То есть они превратили в игру величайшую проблему человечества. Нужно построить мир во всем мире.

– Понимаешь, в чем дело… – говорит Кью. – По правилам Pax Eterna ты можешь присоединяться к любой миссии в любой момент. Смотри, вот наш с Полом остров, здесь только два поселения, и они уже воюют друг с другом. А с начала миссии прошло всего несколько часов.

– Ничего себе! Да здесь точно никто не сорвет джекпот, потому что никто еще не знает, как установить мир во всем мире.

– Это загадках многих веков, – соглашается Кью, внимательно глядя на экран.

– Пожалуй, единственный способ выиграть – это не играть, – говорю я, цитируя один из моих любимых фильмов.

Я понятия не имею, к месту ли цитата, и произношу ее лишь для того, чтобы увидеть реакцию Кью.

Тот хватается за голову, словно он сейчас взорвется.

– Не играть! – восклицает он. – Надо позвонить Полу. Спасибо, Фрэнк Ли!

* * *

Дома я повторяю маме свою легенду – тизербол пошел не по плану – и наотрез отказываюсь от ее предложения заварить мне какой‐то китайской травы (hanyak, произносится хаунияк), для того чтобы фингал быстрее прошел. Я уже знаю, что это за лекарство – адский красно-коричневый настой со вкусом рассола, кофе, ила и чистого страха. Просто самоубийство.

К счастью, в этот самый момент звонит мой телефон – видеозвонок от Джо. И мне удается сбежать.

– Привет, – говорю я.

– Боже, что этот долбаный Ву с тобой сделал! Я задавлю его и еще три раза по нему проедусь, чтобы он наверняка сдох! – кричит Джо.

Это же видеозвонок, поэтому она видит мое лицо. Ага.

– Не надо, – отвечаю я. – Не надо его давить.

– Нет, – грозится Джо, – я его убью, а потом еще раз для верности убью.

– Просто… Просто… – говорю я, и тут мне в голову приходит идея. – Просто приезжай ко мне.

Она тут же меняется в лице. Она все поняла. Просто приезжай. Потому что она наконец‐то может спокойно приехать в дом своего официального парня как его официальная девушка. И когда она появляется на пороге моего дома в трениках, огромной толстовке с надписью Carnegie Mellon University и с волосами, собранными в неряшливый пучок, из которого в разные стороны торчат пряди, мое сердце начинает биться быстрее.

Джо кланяется моей маме и с сильным акцентом говорит «Annyong haseyo». Потом берет меня за голову, целует в фингал. И все на глазах у моей мамы.

– Ой! – удивленно говорю я, словно мальчик, который ударился головой в расписной потолок рая.

– Айгу, – произносит мама при виде того, как Джо меня целует. – Это бактерии распространять.

Но мама широко улыбается. И после этого мы поднимаемся наверх, в мою комнату. Совершенно одни. Как в кино.

– Я резать дыня, – сообщает мама.

«Я резать дыня» означает «Я, конечно, дам вам побыть несколько минут наедине, но, так как я твоя мать и это, черт подери, мой дом, я принесу вам перекус, чтобы убедиться, что вы там не занимаетесь сексом». Мы входим в мою комнату, но дверь за собой не закрываем (не совсем как в кино, но почти), находим местечко, где нас не видно от двери, и начинаем целоваться.

– Поцелуй меня, пока есть возможность, – шепчет Джо.

– Украденные мгновения, – шепчу я в ответ.

На задней стороне ее идеальной шеи есть крошечная коричневая родинка, которая мне просто до смерти нравится.

– Дыня! – кричит моя мама.

Когда она входит в комнату, мы с Джо сидим каждый на своем стуле, словно все время просто ждали маминого появления. Мама ставит поднос с дольками дыни и извиняется за то, что дыня не очень сладкая: дыни были, увы, не по распродаже, а по полной цене и так далее. Так положено вести себя перед гостем. Однако к дыне мама принесла очень милые коктейльные вилочки, на ручке которых изображены два маленьких голубка, цветок персика и написано: «Справедливость». Я поднимаю вилочку повыше, показывая этим жестом маме, что оценил ее заботу.