Онлайн книга «Тайна тихой реки»
|
– Долго сидели? – Да как сел, так вот сразу и этих увидал. Полкан еще выть начал из дома опять. Он со мной отказался курить идти. – Вы нам сказали, что Хилер сидела на спине у мужчины. Вы уверены, что это была подсудимая? – Товарищ прокурор, я хоть и в годах, но рассудка не лишился покамест. Хотя, знаете ли, давеча, когда эту картину узрел, тогда подумал, что уж и лишился. По залу пронеслись редкие смешки. Архангельский окинул публику серьезным взглядом, и все снова замолчали. Прохоров продолжил: – Но любезнейшую Агату Никаноровну я за версту узнаю. Всю жизнь соседствуем. Точно вам говорю, она это была. Тем паче они прямо в сажени от меня были за палисадником. – В сажени – это сколько? – Ну, известно сколько – три аршина. – Не могли бы вы в метры перевести? Нам бы для протокола современную метрическую систему. – Так пару метров, чтобы не соврать. Ну, может, три, в крайнем случае. – Хорошо, спасибо. А мужчину вы хорошо рассмотрели? Вам известно, кем он являлся? – Нет. Мужика не знаю. Не видал никогда. Архангельский молча постукивал по столу ручкой и смотрел на Прохорова. Тот молча смотрел на него. Максим поднялся и обратился к судье: – Ваша честь, я прошу изменить порядок исследования доказательств и в присутствии свидетеля исследовать имеющийся в материалах дела протокол предъявления Прохорову лица для опознания по фотографии от девятого июля, содержащийся во втором томе на листах пять-девять. Не получив возражений от защиты, судья удовлетворила ходатайство государственного обвинителя, и Максим огласил содержание документа, из которого следовало, что Прохорову с целью опознания мужчины, о котором он упоминал в своих показаниях, показали фотоснимок с изображением последнего одновременно с еще двумя снимками, отображавшими портреты других мужчин. В протоколе была запись о том, что Анатолий Семенович указал на Вяземского и пояснил, что видел именно его, о чем уверенно утверждает, судя по его тучному сложению, круглому лицу, темным кудрявым волосам на голове, очень густым бровям и большому носу. Архангельский предъявил протокол на обозрение Прохорову, и тот, ударив себя по лбу ладонью, вспомнил, что все было действительно именно так, и подтвердил изложенные обстоятельства. Кроме того, по просьбе прокурора Прохоров на удивление точно описал суду одежду, в которой он видел Вяземского в то утро. Описание совпало с данными протокола осмотра места происшествия и фототаблицы, содержавших аналогичное описание одежды, в которой был обнаружен труп. – А, это, че хотел сказать-то еще, – добавил свидетель, повернувшись к Архангельскому. – Хорошо, про одежду спросили. Этот, когда мимо меня проходил, с одежды его вода стекала или что другое жидкое. Одежка будто мокрая была, и следы на земле мокрые оставались. Да, он, когда ступал, башмаки еще хлюпали у него. – Следователю вы этого не говорили? – Не говорил, кажется. Да он и не спрашивал. – В каком направлении он шел, еще раз скажите нам, пожалуйста? – Так это, дальше по Васильковой понес ее. Они шли от речки с конца улицы в сторону дома Агаты Никаноровны. Он прямо через дом от моего, на той стороне улицы. Стало быть, там она его и погубила. Корчагина вскочила из-за стола: – Протестую, ваша честь! Свидетель может говорить лишь о том, что ему известно наверняка. У него нет права предполагать. – Протест принят, – отреагировала судья. – Анатолий Семенович, не надо давать в судебном процессе оценочных суждений. Иван Андреевич, – она повернула голову к Архангельскому, – продолжайте. – Спасибо, Анатолий Семенович, – закончил Максим. – У обвинения пока нет вопросов. – Защита, – сказала Раиса Рахадимовна, – ваши вопросы к свидетелю? Корчагина выпрямила спину и взяла ручку. – Анатолий Семенович, вы на вопрос судьи в самом начале чертыхнулись, когда вас спросили про знакомство с Агатой Никаноровной. Скажите честно, вы испытываете к подсудимой личную неприязнь? – Так как же не испытывать и не чертыхаться? У меня в огороде все погибло ведь, вся зелень выгорела, малина какая была – испортилась. И персик не цветет опять. Ваша честь, вот такие персики были, с кулак! – Позвольте, позвольте, – удивленно выпучила глаза Корчагина. – А при чем тут, собственно, Агата Никаноровна? – А она знает, при чем. Вы вон Ильиничну спросите, она вам скажет. – Кто такая Ильинична? – Соседка ее. У них забор один. – Прохоров внезапно стал очень рассерженным. – У той вообще земля серой стала в огороде, ничего расти не стало. Я когда Ильиничне пожаловался, она мне сразу сказала, что это, дескать, дело рук Хилер. Она там у себя в хате, не знаю, чего делает, и у соседей весь урожай гибнет. В зале поднялся гул, все стали поддакивать и кивать головами с сердитыми лицами. – Тише-тише! – подняла голос Раиса Рахадимовна. – Не нарушаем регламент заседания! – Анатолий Семенович, – продолжила допрос Корчагина, – вы алкоголь употребляете? – Ваша честь, – вмешался Архангельский, – я прошу снять вопрос, он не имеет отношения к существу исследуемых обстоятельств преступления. – Ну почему же не имеет отношения, – спокойно возразила Корчагина. – Защита хочет выяснить, нет ли обстоятельств, повлиявших на восприятие допрашиваемым событий происшествия. Раиса Рахадимвона слегка кивнула головой и посмотрела на Прохорова: – Свидетель, ответьте на вопрос адвоката. – Ну кто же не употребляет?.. Коньячком пользуюсь иной раз. – В тот вечер вы отмечали свой день рождения. Пользовались, должно быть? – Дурное дело не хитрое. Отмечали, выпивали. – Сколько выпили, навскидочку? – Ну… Две бутылочки коньячку с сыном за вечер осушили-с. – А потом, когда гости уехали, сами не употребляли-с? Прохоров переступил с ноги на ногу и поправил лежавшую на трибуне клюшку. – Когда уснуть не мог под утро, опрокинул еще рюмаху. – А потом еще одну? – А потом еще одну… Архангельский прикрыл глаза рукой. Он пожалел, что до этого завел речь о дне рождения Прохорова. – Но только одну! – увидев его краем глаза, добавил свидетель. – Вот две всего под утро, и вот вам крест, больше все! – Так, может быть, и не было никакой Агаты Никаноровны-то? Может, рыбак мокрый мешок с рыбой тащил? А вам спросонья и почудилось. – Э, нет, дочка, – обиженно возмутился Прохоров. – Ты уж из меня пьяницу под белочкой-то не строй! Что видел, то и говорю. – Поняяятно, – протянула Корчагина, подняв брови. – Вот вы пьете, сказительством занимаетесь. Фантазируете себе, что подсудимая вам ягоды портит, на мужиках катается, а невиновный человек может в острог отправиться после ваших домыслов. |