Онлайн книга «Кровные связи»
|
– Чего это они? – спросил Кейси, но никто ему не ответил. Рэй принялся вытирать тряпкой столешницу. – Помоги мне с посудой, – попросил он. Состайник уже согрел воду в ведре, и Кейси, вооружившись мылом и мочалкой, принялся перемывать миски и ложки. Кён подметал, шваркая влажным веником по выцветшим доскам пола. – О чём говорил Джек? – спросил Кейси чуть погодя, когда чистая посуда уже была сложена стопкой на столе. – Не важно, – быстро сказал Рэйнес. Кён, куривший за дверью, заглянул в кухню. – Джек хочет, чтоб ты бился на Арене через месяц. Кейси не смог сдержать возглас, уставившись на состайника во все глаза. Рука Рэя потянулась к столу, и, схватив вилку – первое, что нашарили пальцы, – Рэйнес метнул её в Кёна. Парень вскрикнул и отшатнулся, когда вилка пролетела в нескольких сантиметрах от его щеки. – Спятил?! Рэй вскочил на ноги, держа в стиснутой ладони уже с десяток столовых приборов. Среди ложек и выщербленных вилок опасно поблескивал нож. – Когда ты научишься держать язык за зубами, касинский выродок?! Кён моментально побагровел, так что его смуглая кожа стала казаться обожжённой. – Ты, тварь! Кейси попятился, взгляд его перебегал с одного разъярённого парня на другого. Неожиданно Кён низко, хрипло зарычал, оскалив длинные, почти звериные клыки. Кейси уставился на них. Сердце, казалось, подпрыгнуло из груди куда-то в горло, не позволяя сделать вдох; хватая ртом воздух, Кейси сполз по стене. – Кей! Приборы со звоном полетели на пол, когда Рэй упал на колени рядом с Кейси: – Что с тобой? Что случилось? Над собой Кейси видел лицо Рэйнеса, землисто-жёлтое, встревоженное, с покрытым испариной лбом. Над его плечом маячил Кён, несколько секунд назад рычащий от злобы, а теперь испуганный и бледный. Кейси закрыл глаза, думая только об одном: дыхание. Он должен следить за своим дыханием, и он не должен позволить страху поглотить его. Вдох и выдох. Вдох. Выдох. Медленно. Глубоко. 2 Мирайя нагнал Джека у входа в его дом. Лутай подошёл и встал около них, чуть в стороне, готовый, чуть что, вмешаться в разговор словом или делом. – Чё надо? – спросил Джек, хмуро оглядывая их. Мирайя стиснул кулаки; его потряхивало от злости, он понимал, что Джек уже заметил его взвинченное состояние, и что сейчас главное – взять себя в руки. – Надо поговорить, – сказал он. – О новеньком. Джек сморщился так, будто у него разболелись зубы. Распахнув дверь, он махнул рукой: – Вперёд, пащенки. В тесном жилище мастера, состоящем из одной-единственной комнаты, Мирайя бывал уже несколько раз. Обстановка здесь никогда не менялась, разве что пустых бутылок, стоящих в ряд у стены, становилось то чуть больше, то немного меньше. Джек сел на кровать, узкую и длинную, ему по росту. Мирайя не видел выражения его лица – крошечное оконце под потолком пропускало света ровно настолько, чтобы можно было разглядеть очертания предметов в сером, душном сумраке. И, будь Мирайя человеком, он не видел бы даже своей вытянутой руки. – Ну, выкладывай, что у тебя там. Мирайя встал напротив Джека, опёршись о стол. Кроме кровати, сесть тут было не на что. Лутай остался стоять у двери. – Месяц. Мастер, ты в своём уме? Лутай тихо вздохнул, и Мирайя чуть улыбнулся. Старший про себя, должно быть, костерит его вовсю за дерзкие слова. – Следи за языком, щенок, – одёрнул Джек. – Месяц, и что? – Даже мне ты дал три, – прошептал Мирайя, боясь, что если заговорит в полный голос, то сорвётся на крик. Вспыхнул огонёк зажигалки, дым завился колечками, поднимаясь к потолку, когда Джек закурил. – У меня с памятью пока ещё порядок, Бледный, – проворчал он. – Я помню, что у тебя было три месяца – потому что ты даже ходить не мог. А вот ты об этом, сдаётся мне, забыл. Мирайя промолчал. Джек хекнул, не то кашлянув, не то коротко хохотнув, и продолжил, зло посверкивая глазами: – Я помню, как Рэй бегал вокруг тебя, что квочка, и зад тебе подтирал, потому что ты пальцем самостоятельно шевельнуть не мог. Кормил тебя, паскудину, с ложечки… А ты, Лутай? – обратился он к подмастерью и тот вздрогнул, поднял глаза. – Сколько у тебя было времени? – Два месяца, – неохотно ответил Лутай, исподлобья глядя на мастера. – Два месяца! – передразнил его Джек. Старое лицо, освещённое горящей сигаретой, исказилось. – Два месяца на тебя угробил, бестолочь. И вот он, результат! Джек чиркнул пальцем около своего глаза и сплюнул на пол. Его сигарета дотлела почти до фильтра, и он потушил её о подошву ботинка. – Ну, подмастерье, скажи мне. Сколько, по-твоему, времени я должен на него потратить? Три месяца? Пять? Лутай молчал, глядя в пол. – Он же просто мальчик, – произнёс Мирайя, подрагивая от сдерживаемого гнева. – Почти ребёнок. Ему надо больше времени. – Просто мальчик? Нет, он уже не просто мальчик, мрак дери, – прошипел Джек. – Он охотник, твою мать. У нас тут нет мальчиков, девочек, баб – есть только охотники! У охотников нет бесова времени! – Он умолк и продолжил уже спокойнее: – Ты знаешь, что я думаю, когда вижу очередного пащенка? Мирайя качнул головой. – Я думаю: "Я могу вырастить бойца даже из этого дерьма". Я думал так, когда смотрел на тебя, на Лутая, на всех вас, выродков. Я ошибся хоть один сраный раз? – Нет, – выдавил Мирайя. – Нет! И в этот раз я тоже так подумал. Так что пусть орёт и брыкается, сколько угодно. Всё равно он будет делать то, что я хочу. И мрак бы меня побрал, если я не заставлю его показать всё, что в нём есть. Джек замолчал, и в комнате воцарилась тишина, в которой не слышно было даже их дыхания. – Катись отсюда, Бледный, – тихо и зло процедил вдруг мастер. – Подбери сопли и катись, если не хочешь окончить свои дни там же, где я тебя и нашёл. Мирайя оторопел. Они с Лутаем переглянулись, ошарашенные его словами. – Оглох?! Я сказал, пошёл вон! – взревел Джек, вскакивая на ноги. Мирайя шарахнулся прочь от него, и выскочил из комнаты вслед за Лутаем. Они почти вывалились на траву, задыхающиеся и напуганные. Джек захлопнул дверь за их спинами. – Что, помог "разговор"? – выплюнул Лутай, кривя губы. Они отошли к изгороди. Мирайя опёрся о плетень, глядя на широкое поле, сливающееся вдалеке с низким, пасмурным небом. – Мне кажется иногда, что Джек давно уже потерял рассудок, – тихо произнёс он. |