Онлайн книга «Арсенал ножей»
|
Карьера моя закончилась, но это было только начало. Чтобы сохраниться в целом, мне пришлось коренным образом изменить образ жизни и манеры. Мало было выглядеть иначе – я должна была иначе себя вести. Резковатые жесты капитана я заменила более плавными, смягчила тон разговора. Я бросила пить ром и перешла на охлажденные белые вина; отказалась от сыра стильтона и притворилась, что люблю оливки. Перестала смотреть кино, перешла на чтение книг. Я принимала такие решения тысячами, изобрела тысячу новых привычек. Из их скопления вырастала новая личность. А может быть, она существовала всегда, скрывшись под оболочкой армейской жизни. Так или иначе, вскоре я носила юбки с цветочным принтом вместо униформы, пила чай вместо кофе и – самое удивительное – писала стихи. Она Судак была поэтом. Любила долгие трапезы и короткие интрижки и писала длинные горькие элегии памяти перемолотого войной поколения. Когда ее угораздило попасть в знаменитости литературного мира, мне ничего не оставалось, как подыграть ей. Отказ выйти из тени нарушил бы цельность персонажа. И вот я решила прятаться на самом видном месте. Я публиковала новые работы, коллекционировала премии, выступала с чтением стихов и выбирала в компанию все более молодое и интересное окружение. Бывали дни, когда мне удавалось совсем забыть Аннелиду Дил. Так бы я и проводила время в приятных круизах с любовниками, не случись нашему лайнеру вляпаться в операцию разведки Конгломерата в отдаленной звездной системе. Выброшенная в чужой мир, преследуемая врагом, я, чтобы выжить, поневоле вернулась к прежнему. Я снова стала Дил. Но сейчас, спустя шесть месяцев, Дил была мертва, погибла в авиакатастрофе, а я… Я не знаю, кто я теперь. Я вернула себе имя Судак, но не стала ею в полной мере. Пережитое в Галерее изменило меня. Будучи очевидцем жестокой бессмысленной гибели Адама, я вряд ли могла вернуться к искрометному гедонизму. Но и прежняя моя личность не до конца описывала, во что перемолол меня мир. Мне досталась восприимчивость Судак и жесткость Дил. Я сочетала в себе лучшие и худшие черты каждой из них – и в то же время была чем-то совершенно новым. Я убила тысячи людей, но снова и снова смотрела в глаза собственной смерти. Я прошла через огонь, и он выковал меня крепче и резче прежней. Я стала закаленной сталью, сверкающим клинком с обостренным интеллектом поэта. И у меня было дело. Когда давление в шлюзе сравнялось с наружным, дверь сдвинулась, открыв блистающую белизну корабля-кинжала. Стены, пол, потолок светились изнури так же, как наружная обшивка. В морозном воздухе странно сочетались запахи от животного и антисептика. Он ждал меня. Тот же многоглазый медведь гризли, с которым я познакомилась в Галерее, – объявивший себя материальной аватарой сетевого разума миллионной армады. Он заморгал – мелкая рябь прошла по векам, – втянул и выпустил когти. Его рев отзывался в моем сознании словами наподобие субтитров. «Она Судак». – Привет. «Добро пожаловать на борт». Его бурый мех выглядел мягким и манил погладить, но в мускулистом теле не было ни следа пухлости. Это существо, как и настоящие медведи, несомненно, являлось хищником, и обниматься с ним тянуло не больше, чем сунуть голову в пасть тигра. – Спасибо. – Я обвела взглядом гладкие, ледяные на вид переборки. – У этого корабля есть имя? «Есть обозначение». – Какое же? Я считала нужным знать, как обращаться к кораблю. «88 573». – Восемьдесят восемь тысяч пятьсот семьдесят три? «Верно». – Язык сломаешь, – заметила я. Медведь неодобрительно фыркнул. «Ты легкомысленна». – Извиняюсь. – Я сложила ладони перед грудью. – Это защитная реакция. «Ты боишься?» Мне показалось, что он удивлен. – Я еще не знаю, зачем меня сюда вызвали. Кажется, это заставило его на миг задуматься. Потом он вздыбился, и мне стоило усилий не отшатнуться от него. Среди стерильной белизны его острые зубы и когти смотрелись старой слоновой костью. «Все объяснится». Он с натужной грацией развернулся, упал на четыре лапы и заковылял прочь. Глядя, как он удаляется по сияющему коридору, я незаметно выдохнула скопившийся в легких воздух и тихо выругалась. Медвежья походка была неуклюжей, – казалось, он вот-вот запнется о свои же ноги. Между тем для такого тяжеловесного зверя он двигался на удивление быстро, мягкие подушечки лап переступали в беззвучном неровном ритме, и только иногда слышался цокот когтей о гладкий мраморный пол. Поспешив за ним, я тщетно искала признаки существования команды. Все помещения на нашем пути смотрелись такими же безликими, как коридор, – словно это судно было вовсе не действующим кораблем, а чем-то сродни маске или скульптуре. Это впечатление усилилось, когда я заметила отсутствие шумов и вибрации двигателей. Долгая служба на военных кораблях приучила меня к многоголосой какофонии. Здесь, не слыша лязга, шипения и гула механизмов, я начала тревожиться. Такая тишина подобает скорее музейной выставке, чем работающему судну. Через пару минут мы оказались в сферической камере диаметром около десяти метров. Пол коридора перешел в мост, протянувшийся к центру, и там расширился в небольшую площадку. «Здесь». Медведь остановился, и я догнала его на подвешенной в воздухе платформе. «Это центр. Слияние». Я огляделась. Если не считать формы, стены и здесь были такими же безликими, а воздух таким же морозным. – Это рубка? «Фокус. Средоточие. Отсюда ты сможешь вести армаду». – Вести? Помнится, меня признали недостойной. «Признали». – И что изменилось? «Ты». – Потому что вернулась и приняла последствия Пелапатарна? «Ты была готова отдать жизнь. Нет высшего искупления». – И теперь вы решили сделать меня своей главой. «Наш долг – покончить с войной. Но мы неспособны действовать без управления и надзора биологического разума. Наша конструкция не позволяет обратиться против тех, служить кому мы созданы». – Но почему я? «Отдавая приказ о бомбардировке Пелапатарна, ты стремилась прекратить войну Архипелаго. Ты совершила трудный моральный выбор в убеждении, что сбережешь больше жизней, чем отнимешь». Я прищурилась: – Стало быть, вам нужен кто-то, кто не боится испачкать руки? Медведь моргнул и задумчиво склонил голову к плечу. «Метафора адекватна». Я начинала понимать. При всей своей скорости и мощи Мраморная армада могла действовать только с согласия живой единицы – и выбрала меня, зная, что я однажды решилась спалить планету ради достижения своей цели. |