Книга Неспящая, страница 43 – Наталия Шитова

Вероника торопливо кивнула.

Из дома вышел Филипп, а с ним парень и девушка, оба здоровые, плечистые, как пловцы, крепкие. От них прямо веяло энергичной силой.

— Вот и компаньоны твои приехали, — сказал Никита и выпрямился. — Привет, ребята! Спасибо, что отозвались, я у вас в долгу.

— Кто у кого в долгу, это мы после разберёмся, — усмехнулся парень, здороваясь с Никитой за руку.

Никита повернулся к нам с Вероникой:

— Знакомьтесь: это мои друзья, Павел и Женя. У Пашки третья группа, у Женьки вторая. Оба очень опытные и ответственные кикиморы, и просто хорошие ребята… Я, кстати, попросил их подвезти кое-какую женскую одежонку для Вероники, так что, Лада, можешь вернуть себе свои штаны. Если хочешь, конечно.

Через полчаса, покончив с переодеваниями и формальностями, мы с Никитой уже выехали в обратный путь.

— … Комнату им Фил хорошую дал, безопасную. А на случай кокона есть надёжный подвал… — неторопливо рассказывал мне Корышев, пока мы выезжали с просёлочной дороги на трассу.

— А если они втроём одновременно в кокон лягут?

— Маловероятно. Ребята отлично управляют своими биоритмами, и если на их пути не попадётся Баринов с ментолином, то всё будет в порядке.

— А они… Они как ты?

— В каком смысле? — не понял Корышев.

— Чёрные кикиморы?

— Нет, не как я. Обычные. Иначе я бы к ним не обратился. Когда внутри тебя подселенец, прежние твои цели и какие-то задачи, только что бывшие очень важными, теряют и важность, и смысл. Потому что подселенец, как правило, всегда сильнее тебя, иначе ты и не был бы ему нужен. Просить помощи у чёрной кикиморы рискованно: придёт подселенец и займётся своими проблемами.

— Значит, мне повезло, что ты сейчас без подселенца.

— Похоже на то, — согласился Никита. — Повезло.

Мы помолчали немного, потом он на несколько секунд повернулся в мою сторону и внимательно смотрел.

— Гляди на дорогу лучше, — фыркнул я.

— Я гляжу, — сообщил Корышев, отвернувшись. — Интересно, почему ты привела рыжую именно ко мне?

— По двум причинам. Понятно, что искать что-либо или кого-либо в твоей квартире станут очень нескоро. А вторая причина… Я была уверена, что ты всё ещё лежишь в коконе. Если бы знала, насколько короткие у тебя коконы, не пошла бы к тебе ни за что на свете.

— Почему?

— Потому что не хочу встречаться с твоим подселенцем.

Никита ещё раз повернулся и уставился на меня:

— Почему? — настойчиво уточнил он. — Он же вроде бы исправил свою ошибку. И ты, и твой парень живы-здоровы и дома.

Я промолчала.

— Что он успел тебе сделать? — подозрительно спросил Корышев, отворачиваясь к дороге.

— А ты не знаешь?

— Пока он снова не придёт, и мы не синхронизируем память — не узнаю.

— Ну, тогда подожди, пока придёт, — отрезала я.

Мы довольно долго молчали. Казалось, Никита то ли обиделся на меня, то ли разозлился. Мне вряд ли следовало раздражать его после столь неоценимой помощи, но и рассказывать ему о своём личном было совершенно ни к чему.

— Слушай, Никита, а кто он?

— Кто?

— Подселенец твой, Райда. Кто он?.. Алиша упоминала несколько раз, что она его помощница по службе. Что за служба? Кто такой Райда, кроме того, что он хозяин Таркалина, колдун и мерзавец?

Корышев усмехнулся, но ответил серьёзно:

— Точного аналога здесь нет, но если приблизительно, то он что-то вроде полицейского. Скорее даже — агент интерпола. И у него довольно важная задача здесь.

— Какая?

— Чтобы это узнать, тебе стоит поговорить с ним самим.

— Но ты ведь в курсе?

— В курсе. Но когда я в своём изначальном состоянии, я в чужие дела не лезу, если не просят, и уж во всяком случае не разглашаю их.

Мне пришлось замолчать.

Мы въехали в город, и я уже собралась сказать Никите, чтобы высадил меня у ближайшей станции метро, как он вдруг резко затормозил и свернул к тротуару.

— Что случилось?

Он выпустил руль, откинулся на сидении и тяжело вздохнул:

— Немного не дотянул.

— В чём дело?

— Да видишь ли… Не короткие у меня коконы. Нормальные обычно, по три-пять суток. А вот из-за той истории с ментолином я никак не могу в ритм войти. Думал уже, что вылежусь, наконец, но что-то меня сегодня утром опять выкинуло… И вот всё-таки снова валит… Соображаю ещё, а дороги не вижу.

— У меня прав нету, но водить умею. Давай местами меняться.

Никита посмотрел на меня печально:

— Ох, неправильно это… Но выхода нет. Залечь на несколько дней в машину и уделать её мне совершенно не хочется: она не моя, Филькина.

Он вылез наружу, и мы поменялись местами. Я повела машину со всеми возможными предосторожностями, стараясь ни в коем случае ненароком не нарушить какое-нибудь правило дорожного движения. Никита молча таращился в стекло перед собой. Видимо, организм у него был и правда удивительно настроен: обычно если уж кокон валит, сопротивляться этому бесполезно. Корышев же пытался управлять своим телом.

Я довезла его до дома и помогла вылезти из машины. В подъезде он полез в лифт и мне пришлось пойти с ним.

На лестнице, ведущей в мансарду, его повело в сторону, он крепко вцепился в перила и замедлил шаги, почти остановился.

— Не можешь идти? Давай помогу.

Он с досадой вздохнул и не ответил. Отвёл мою руку и забрался по ступеням сам. На площадке перед дверью он навалился на косяк, пытаясь попасть ключом в скважину.

— Дай мне ключ.

Он на удивление безропотно отдал мне брелок и молча смотрел, как я мучаюсь с замком.

— Дверь надо чуть-чуть прижать, — выговорил он с трудом. — Плечом навались.

— Сразу не мог сказать?! — прорычала я и, наконец, справилась с дверью.

— Не мог, — уныло пробормотал Никита. — Мозг уже в спящем режиме…

Я втащила его в квартиру практически на себе, довела до дивана и сбросила с облегчением.

— Нет! Не сюда! — слабо возмутился Никита. — На пол…

— Зачем на пол, когда есть диван?

— Лада, мне лучше знать, куда… Я лягу на пол.

— Да как хочешь! — я только руками развела. — Ты у себя дома.

— Помоги мне снять это… — Никита рванул ворот рубашки. Две пуговицы отскочили и покатились по полу.

— Эй, эй, полегче! Ты всё разорвёшь!

Я быстренько расстегнула уцелевшие пуговицы, вытащила рубашку из-под ремня, стянула её.