Книга Неспящая, страница 51 – Наталия Шитова

— Нет, конечно! — спохватилась я. — Оставьте в покое вашу совесть. Не обращайте внимания на мои слова! Мне плохо, и я срываю зло на всех подряд.

Он молча кивнул.

— Я очень гордился своим первенцем, — заговорил старик через некоторое время. — Он освоился здесь и полюбил этот мир. Возвращаться на родину он не хотел, сколько я ни предлагал ему. Он всего несколько раз ходил туда, учился использовать тарки проникновения. Он хотел жить здесь, несмотря на то, что материальный мир был не очень-то добр к нам. Наивный, чистый мальчик… После гибели брата повзрослел мгновенно, но всё также наивно мечтал сделать мир лучше, пошёл в дружину. А уж когда встретил тебя, он категорически ничего больше не хотел менять. В последнюю пару лет он впервые был счастлив после того, как разрушилась наша семья. Я принял его выбор, и я был бы с ним здесь до самого моего конца… Теперь всё потеряло смысл. Я вернусь в пограничье, там ещё жива моя сестра, там могилы моей жены и младшего. Здесь меня ничего не держит. Через несколько дней мне отдадут урну с прахом…

— Послушайте! — оборвала я его. — Оставьте Максима здесь, пожалуйста!

— То есть? — опешил старик.

— Не забирайте его! Давайте похороним его здесь!

Он покачал головой:

— Макесара должен вернуться домой.

— Но у нас с ним был дом! Здесь!

— Ты не понимаешь, девочка, — твёрдо сказал старик. — Это вещи, которые даже не обсуждаются. Это даже больше, чем традиция. Это наш внутренний закон.

— А как же я?!

Он тяжело встал на ноги, обошёл стол и встал за моей спиной.

— Ты ещё ребёнок, — он опустил трясущиеся руки мне на плечи. — Ты молодая, добрая, красивая, у тебя будет ещё много любви и много счастья. Для того, чтобы стать снова счастливой, тебе не нужна могила Макесары, тебе нужно просто жить дальше.

— Вы не понимаете!..

— Да, скорее всего, не понимаю. Но и ты меня не понимаешь.

Я встала, увернулась от его рук.

— Что ж, спасибо… что разрешили зайти. Я вас больше не потревожу. Извините меня.

Я выскочила из квартиры в полном отчаянии.

В доме Макса такие странные лестницы — у них открытые балконы-площадки, и, если не хочешь спускаться на лифте, приходится кружить вокруг вонючего мусоропровода, выходя на открытый балкон на каждом этаже.

Я побежала вниз, преодолевая этаж за этажом.

Макс догадался, почему я всё-таки стала кикиморой, несмотря на то, что никакого наследственного риска в принципе нет. И это стоило ему жизни. Несчастный старик, видимо, во многом прав. Только между догадкой Макса и его гибелью есть ещё пара связующих мостиков, а никакого пафоса как раз и нет. Макс предположил, как я могла стать кикиморой, убедился, что отец знал, но не говорил ему о такой возможности, пошёл разбираться непосредственно с тем, кто был в этом если и не виноват напрямую, то замешан, и погиб.

Неожиданно я поймала себя на ощущении, что до сих пор не принимаю его смерть. Не могу себе даже представить, что он больше никогда не вернётся, что он нигде меня больше не ждёт и не скучает. Что я сама никогда больше не дождусь его и нигде не отыщу.

Я уже промчалась по лестнице этажей пять, и тут от мысли, что мне уже совершенно некуда и не к кому больше торопиться, у меня стали заплетаться ноги. Я споткнулась на пороге очередного открытого балкона и, пролетев по инерции вперёд, упала, ударившись о ржавую арматуру перил.

Ухватившись за перила, я попыталась подняться на ноги, но руки сорвались, я ткнулась лбом в бетонную плиту, ограждающую балкон, и завыла. Испугавшись собственного голоса, заставила себя замолчать. Я звала Макса бесшумно, звала, просила вернуться ко мне. Кричать без голоса оказалось больно. Бесшумный крик рвёт душу и заставляет останавливаться сердце. Чтобы унять эту боль, я вцепилась в прутья арматуры. Дёргала их изо всех сил, раскачиваясь, будто бы эти ржавые железки были в чём-то виноваты…

— Не надо! Оставь, не надо так…

Я подумала сначала, что мне почудилось. Ну, какому ещё дураку придёт в голову спускаться по этим ступеням и балконам, когда в подъезде два лифта? Но вслед за голосом сильные руки схватили меня за запястья.

— Всё, хватит! Посмотри, ты выломала ограждение…

Я с изумлением уставилась на погнутый прут арматуры, выломанный из боковой стены. Вокруг меня — кусочки бетона и мелкая крошка.

Я подняла голову. Рядом опустился на колени Никита Корышев. Он крепко держал меня за руки.

— Ты очень сильная, когда в таком состоянии. Ты можешь натворить бед, — проговорил он. — Постарайся взять себя в руки, это просто необходимо сейчас.

Я попробовала вырваться. Но руки Корышева — это не бетонный балкон. Видимо, с чёрной кикиморой справиться сложнее. Я попробовала ещё раз, изо всех сил, напрягая всё тело, но что-то надорвалось во мне, и я без сил опустилась на заплёванный бетон.

— Лучше поплачь, — сказал Корышев. — Это здорово помогает, насколько я знаю. Хотя у меня самого никогда не получалось.

— Откуда ты взялся? — с трудом произнесла я. — Ты следил за мной?

— Да, — легко признался он.

— Зачем?

— На всякий случай. Вдруг пригодился бы.

— Тебя ищут.

— Я знаю.

— Там внизу Марецкий в машине.

— Я видел.

— Это ты убил Макса?

Корышев не отвёл взгляд, только напряжённо сжал губы.

— Нет! — ответил он коротко, но решительно.

— Кто тогда?

— Я не видел, меня там не было.

— А предположить не можешь, конечно?

— Могу предположить, — возразил Никита. — Только что с того? Предположить и ты можешь. Надо знать.

— А я знаю, — процедила я, снова ухватившись за перила и с трудом поднимаясь. — Макса убил твой подселенец, твоими же руками…

Я выпрямилась, Корышев тоже встал в полный рост.

— … и я думаю, что он и не уходил никуда, и значит именно с ним я сейчас и разговариваю. Так, Райда? Я права? — я в упор взглянула Корышеву в глаза.

— Нет!

— И когда ты Веронику к Филиппу отвозил, ты тоже был Райдой.

— Нет.

— Ты врёшь. Не смей ко мне прикасаться и проваливай!

Я обошла его и вышла с балкона на очередной лестничный марш. Сразу же за спиной я услышала шаги Корышева. Так мы спустились вниз и осталось только нажать на кнопку домофона и выйти к машине Марецкого.

— Я могу отвезти тебя в надёжное место, — сказал Корышев. — Ты будешь в безопасности, среди своих.

— У меня есть друзья, поэтому твои «свои» мне не нужны. И я никуда с тобой не пойду. Чтобы не разрушить всё окончательно, мне сейчас надо ладить с Марецким, а не принимать помощь убийцы.