Книга Неспящая, страница 70 – Наталия Шитова

Вернулся Эрик, расстроенный и угрюмый.

— Что на этот раз? — уточнил Виталий.

— Да ничего особенного, как обычно, — отмахнулся Эрик. — Никак мне её с чёрных мыслей не снять. Когда вместе с кем-то, она ещё отвлекается. А когда одна…

— Ну так займи её чем-нибудь… — Карпенко пожал плечами. — Интересным…

Эрик многозначительно посмотрел на него, и Карпенко поднял обе руки, сдаваясь:

— Молчу-молчу…

— Эрик, хочешь совет? — я предпочитала в дядины отношения с Вероникой не встревать, но Эрик выглядел уж очень подавленным. — Позвони ей опять и хорошенько поплачься, что хочешь пирога с капустой. Вот умрёшь к утру, если вечером пирога с капустой не поешь.

— Почему с капустой? — удивился Эрик. — Если уж пирог просить, я больше с творогом люблю.

— Потому что с начинкой из капусты возни больше. Так что пока Вероника сходит за капустой и за мукой с дрожжами, пока замесит-нашинкует, тут и мы вернёмся, а она всё ещё в делах. Не можешь ничего с мыслями её поделать, хоть руки ей займи.

Эрик потянулся за телефоном:

— Вера, а ты на ужин что готовить будешь?.. Ага, что-то хочу. Сижу тут, и так мне пирожка захотелось…

Когда Эрик закончил разговор, он уже не выглядел таким несчастным.

— В магазин собирается, — удовлетворённо подытожил он.

— Не боитесь, узнает её кто-нибудь? — лениво уточнил Карпенко.

— Не должны, — вздохнул Эрик. — Район у нас тихий, малолюдный, упадочный, народ по сторонам не особо смотрит. Кикимор в квартале двое, в подвале за последнюю пару лет не бывали, Веронику знать не могут. Да её теперь так просто и не узнать, мы ж её постригли, покрасили. А с косметикой и вовсе другой человек.

— Ну, дай-то Бог, — кивнул Виталий. — О, смотрите-ка, кто-то тащится. Ладка, это они?

— Они самые.

Райда шёл впереди, широко шагая и сунув руки в карманы куртки. Алиша торопливо семенила следом.

— День добрый! — проговорил Райда, подойдя к нам.

Мужчины встали со скамьи, я тоже поднялась.

— Меня зовут Райда Эбера, и вы знаете, откуда я и чего хочу, — продолжил он. — Кто вы такие, мне тоже известно. Поэтому, я считаю, обойдёмся без церемоний.

— Нас должно быть шестеро, — заметил Виталий и оглянулся на Эрика. — Где Корышев?

— Сказал, что едет.

— Подождём, — кивнул Райда и стал усаживаться за стол.

Алиша тут же села рядом с ним, посмотрела на меня довольно равнодушно и уставилась в плохо струганную столешницу.

Райда спокойно глянул каждому из нас в лицо, не улыбаясь, не хмурясь. Он не выглядел ни обеспокоенным, ни взволнованным, и ни в коем случае не испуганным. Казалось, и это тело тоже не совсем его, тоже какой-то футляр.

— А мы можем строить наши планы так, чтобы обойтись без девочек? — подал голос Карпенко. — К чему подвергать их лишнему риску?

— Разумеется, Ладе ни в коем случае не стоит в этом участвовать, — согласился Райда. — Я и не настаивал на её присутствии. А за Алишу не переживайте. Она полноценная боевая единица.

Полноценная единица чуть откинулась назад и, сложив руки на груди, снисходительно усмехнулась.

Корышева всё не было.

— Мы ждём? — уточнила я.

— Ждём, — подтвердил Райда. — Время терпит.

— Тогда можно тебя на пару слов?

Райда склонил голову набок и легонько пожал плечами:

— Без проблем. Где?

Я встала с неудобной лавки, обошла её под тревожным взглядом Эрика, и махнула рукой:

— К водичке отойдём.

Райда дошёл со мной до самого берега и любезно склонил голову:

— Слушаю тебя.

Это было глупо, но в этот момент я поняла, что любые слова бесполезны. Предостережения, угрозы, обещания возмездия и крупных неприятностей — это всё пустое сотрясание воздуха. Этот человек, наверняка, не бессмертен и не всесилен. Но никакого способа что-либо с ним сделать у меня нет. А он может продолжать делать с нами всё, что захочет, особенно пока мы все связаны этим дурацким временным перемирием во имя общего дела.

Я стояла и молчала, а Райда спокойно смотрел на меня и терпеливо ждал. Не дождавшись от меня ни слова, он коротко вздохнул и заговорил сам:

— Я знаю, что сейчас беспокоит тебя больше всего. Не волнуйся. Я не трону Эрика Малера. Ни сейчас, ни после того, как мы всё-таки нейтрализуем нашего общего врага. Я не стану делать его кикиморой.

— Я могу тебе верить?

— Разве у тебя есть причина не верить?

— Есть. Ты солгал мне, выдав тарк трансформации за энергетический.

Райда удивлённо скривил губы, совсем не по-благородному почесал ухо и кивнул:

— Тут ты права. Было такое… Но когда я это делал, то не нарушил этим никакого обещания. А сейчас я ручаюсь, что Малеру ничего не угрожает.

— Только попробуй обмануть меня ещё раз!

— И что меня ждёт в таком случае? — серьёзно спросил он.

— Я не знаю. Никто никогда не причинял мне столько горя сразу, сколько ты. Я не знаю, что сделаю, если последняя капля всё же упадёт. Я просто этого не знаю.

Райда устало почесал лоб, прикрыв глаза.

— Как бы тебе объяснить попроще… — пробормотал он. — Я не коллекционирую кикимор. Я не забавляюсь этим. Я делаю только то, что имеет смысл. Ну, для меня, разумеется… И я уже не ребёнок, чтобы не различать хорошее и плохое…

— Тогда зачем ты меня превратил?!

Райда собрался улыбнуться, но быстренько одумался и сделал постное лицо:

— Я ищу очень хороший футляр. Мне нужен лучший. И мне тогда показалось, что я его нашёл…

— Футляр? Из меня?!

Увидев мою реакцию, он торопливо пояснил:

— Да не для себя, конечно же! Для Алиши.

— Меня?! Для Алиши?!! — я невольно отшатнулась.

— Что тебя смущает? — удивился он.

— Для Алиши… По-твоему, это должно мне польстить?!

— Да я уже давно понял, что ошибся, — вздохнул Райда. — Очень жаль… Физически ты — именно то, что нужно. Но усмирить твою личность не сможет даже чёрный кокон. Ты мне не подходишь в качестве футляра. Очень жаль.

— Жаль ему, надо же, — усмехнулась я. — Прелесть какая, футляр ему нужен, только и всего… А не догадался выяснить всё сначала и только потом ломать чужую жизнь?

— Да, здесь у кикимор жизнь не сахар, — виновато подтвердил Райда. — Но есть выход: если хочешь, я возьму тебя в пограничье. Тебе там понравится.

Я его послала такими словами, которые обычно произносила только наедине с собой и только по исключительным поводам, когда нормальные человеческие слова уже не могли выразить накал эмоций. Раньше я и вслух так, бывало, выражалась, но Макса от этого выворачивало, и я постепенно привыкла быть воспитанной, когда это нужно. Сейчас мне было наплевать.