Книга Труп в доме напротив, страница 31 – Анна Дашевская

Найдя взглядом нужный ему герб между колоннами — белого оленя с золотыми рогами на лазурном фоне — инспектор Никонов без нужды поправил воротник рубашки и решительно потянул на себя входную дверь. За нею обнаружился просторный холл, освещённый лишь светом, проникающим через оконные витражи, и оттого полутёмный и прохладный. С витражей на незваного гостя с неодобрением взирали великие старцы прошлого — щурился царь Соломон, грыз кончик гусиного пера Гуго Гроций, разворачивал свиток Ди Женьчжи, хитро улыбался в усы Фёдор Никифорович Плевако.

— К мэтру Лямпе, — сообщил Никонов дежурному служителю в чёрной ливрее с красными галунами.

— Минуту, вас проводят, — ответил тот и сделал знак юноше, так же одетому в чёрное, но уже без всяких украшений.

Длинный коридор вёл в глубину здания. Откуда-то справа тянуло запахом жареного мяса и пряностей, слева гулко и неразборчиво звучал мужской голос.

— Это мэтр Кривицкий репетирует речь, — пояснил молодой человек. — У него завтра процесс, он любит речь перед зеркалом прогнать, там у нас специальный зал, с акустикой.

Коридор поворачивал налево. Через несколько шагов провожатый остановился возле двери, на которой была табличка «Лямпе Николай Илларионович, поверенный в делах», и открыл её.

Адвокат оказался высоким, худым — не поджарым и спортивным, а именно худым, даже тощим, — с шапкой седых волос и очень светлыми глазами. В первую минуту они показались Глебу жёлтыми, потом серыми, потом он забыл о цвете, потому что мэтр Лямпе заговорил.

«Вот тьма, — растерянно подумал инспектор. — Почему же меня никто не предупредил, что у него такой голос? Я даже не понимаю, что он говорит, лишь бы не переставал…»

Адвокат усмехнулся:

— Простите, не мог удержаться от наглядной демонстрации дара. Много поколений назад в числе моих предков оказалась сирена, это порой проявляется.

— А это законно?

— Ну, поверьте, я не использую голос в судебных заседаниях. Иногда во время бесед с клиентами… Или на допросе, я ведь немало сотрудничаю с вашим ведомством.

— Понятно… — Никонов потёр лоб. — Итак, Николай Илларионович, я к вам по делу.

— Присаживайтесь, — адвокат повёл рукой в сторону большого кожаного дивана, имевшего какой-то строгий, офисный вид, то ли из-за высокой деревянной спинки с полочкой, то ли из-за многочисленных бумажных папок, стопками на этой полочке лежавших. — Слушаю вас.

— Скажите, имя Оскар Мейзенштольм вам знакомо?

— Хм… Неожиданно, я-то ждал приглашения к участию в допросе. Да. Оскар — мой хороший друг. Мы ещё в школе вместе учились. Почему вы спрашиваете?

— С прискорбием должен сообщить, что Оскар и его жена Елена были найдены мёртвыми. Я веду расследование…

— Вот как… — лицо адвоката осунулось и как-то сразу постарело.

Он откинулся на спинку дивана, глядя куда-то в неведомые дали и машинально потирая пальцем левую бровь. Никонов не мешал ему. Через несколько минут мэтр Лямпе встал, молча прошел в дальний угол, отодвинул висящий на стене пейзажик и открыл сейф. Краем глаза Глеб успел заметить там несколько папок, какие-то коробки, пару кожаных мешочков… Заметил — и отвёл взгляд. Нехорошо.

Вернулся мэтр с несколькими листами бумаги в руках, сел и протянул их инспектору.

— Завещания Оскара и Елены. Именно для этого мы и встречались дважды. В первый раз оговорили условия, второй раз они подписали составленные документы.

— И… что здесь? — спросил Никонов, не спеша заглянуть в бумаги.

— Если совсем коротко, то вне зависимости от того, кто умрёт первым, половина денег, находящихся на банковском счету супругов, а также принадлежащая им сеть антикварных магазинов и коллекция произведений искусства, завещаны сыновьям Елены от первого брака.

Инспектор неинтеллигентно присвистнул.

— Ничего себе!.. Постойте, если им оставлена половина денег, то есть и другие наследники?

— Есть… — Адвокат поморщился. — Это было одной из причин, почему они приехали в Москву. Оскар хотел, чтобы завещание составил я. В противном случае… Видите ли, до брака с Еленой он женат не был, и согласно прошлому распоряжению, всё получала племянница Оскара, дочь его старшей сестры. Племянницу я не видел, она родилась уже в Новом свете, а вот с Рузанной, её матерью, был знаком.

— И?

— Ну, если будет хоть минимальная возможность оспорить завещание, она это сделает, — мэтр потянул к себе листы. — Давайте скопирую?

— Буду признателен…

Услышав новости, Алекс забыл и об архитекторе, и о подслушивающем устройстве, вообще обо всём.

— Ты врёшь! — прохрипел он. Стакан холодной воды вырос перед ним, и возможность говорить вроде бы вернулась. — Какое, к псам, завещание?

Вместо ответа инспектор протянул магическую копию документа. Верещагин схватил её и вчитался.

— Извини, друг, но я в данном случае всего лишь гонец, принесший плохую весть, — сочувственно сказал Глеб.

— Почему плохую-то? — не выдержал Макс.

Глаза юноши горели. Ему очень хотелось рассказать об университете, но тут явно обсуждались дела поважнее. Суржиков легонько стукнул его по затылку:

— А ты подумай!

— Ну, деньги, и их много — так они лишними не бывают. И антиквариат, это интересно! — рассуждал Макс. — Магазины уже есть, работают, и какие-то продавцы там есть, так ведь? Значит, дело поставлено, раз хозяева уехали так надолго.

— Слушай, а отказаться я могу? — оторвался Алекс от чтения.

— Понятия не имею, — пожал плечами инспектор. — Я бы вообще советовал тебе не бежать впереди экипажа. Мэтру Лямпе я не говорил, что с тобой знаком. Адрес твой у него есть, конечно, но вряд ли он станет спешить с поиском законных наследников. То есть, точно не станет, дождётся результатов расследования.

— Это в том смысле, не убийца ли я?

— Нет. В том смысле, не имеет ли отношения к обеим смертям, например, помянутая Рузанна.

— Сестра же!

— Есть люди, для которых это совсем не важно…

Мужчины замолчали. Сумерки наползали на Москву, от Сухаревой площади доносился еле слышный звук духового оркестра, а с пятачка за домом было слышно, как напевает что-то Софья.

Первым очнулся хозяин дома:

— Ладно, и в самом деле, с этим надо переспать. Предлагаю поужинать и обсудить наши дела…

Софья за ужином была молчалива, от принесённого Глебом лёгкого итальянского вина отказалась и сразу же после чая попрощалась и ушла спать.

— Макс, случилось что? — озабоченно спросил Суржиков. — Что-то матушка твоя совсем… с опрокинутым лицом сегодня…

Молодой человек только пожал плечами:

— Слушай, мы с тобой вместе были целый день. Так что я знаю ровно столько же, сколько и ты. Кстати, шеф, у меня вопрос…