Книга Последний Иггдрасиль: Фантастические произведения, страница 26 – Роберт Франклин Янг

Голос был слабый и словно надтреснутый, но чей он, было уже ясно. Стронг в отчаянии бросился бежать вдоль упавшего гиганта, заглядывая под бугристую кору, и увидел впереди как будто бы клочок солнечного света. Толпа уже ворвалась на площадь и обступила дерево, приходилось проталкиваться. Добежав, Стронг упал на колени.

— Ктиль! Ктиль!

Из-под коры виднелась только верхняя часть ее тела, остальное было вмято глубоко в землю. В волосах блестел кровавый цветок.

«Ктиль… Ты не должна была умереть! Я не хотел…»

«Ты не убил меня, Том, — шепнула она, — это была неизбежность».

«Прости меня…»

Она кивнула с улыбкой, и он понял: прощать нечего. Потом умерла. Стронг в последний раз вгляделся в ее лицо, но увидел лишь траву, а на траве — цветок.

VII

Длинные столы вдоль стен ломились от всевозможных яств, но Стронг прошел прямо к стойке, не обратив внимания на угощение. Перед вечеринкой он принял душ, но бриться не стал, только надел белую рубашку без галстука, летние брюки и парадные туфли.

Бар был набит до отказа. Пик с Синим Небом тоже явились, хотя на следующий день с утра им предстояло таскать на лесопилку последние останки дерева. Все принарядились, даже Мэтьюз сменила рабочую одежду на белое платье. Жнецы толпились не только в баре, но заполнили и обеденный зал. Стронгу показалось, что здесь добрая половина деревни. Его встретили приветственным ревом, хлопали по спине и наперебой поздравляли.

— Вот герой, который спас Пристволье!

Мэтьюз подвинулась, освобождая для него место между собой и Синим Небом. Перед ней стоял бокал Старого Земного, индеец по обыкновению прихлебывал виски. Пик, против обыкновения, свой скотч не разбавлял. Вестермайер сам стоял за стойкой, Катерина помогала. Стронг с тоской подумал о Мари Мускатель.

— Виски, — сказал он подоспевшему мэру.

Тот потянулся к верхней полке.

— Самого лучшего! — объявил он, наполняя большой бокал.

— Эй, — спохватился Синее Небо, — у меня тоже пусто.

Вестермайер обслужил их и оставил бутылку на стойке.

— Все это в твою честь, Том, — улыбнулась Мэтьюз.

— Нет у меня никакой чести, — буркнул он. — Я убийца.

— Они появлялись на горизонте в клубах пыли из-под копыт, — забормотал Синее Небо, — и были прекрасны в своем косматом величии и темном великолепии, как сама смерть.

— Я знаю, что ты чувствуешь, Том, — сказала Мэтьюз.

Он допил виски и снова наполнил бокал.

— Нет, не знаешь.

— Я видела, как ты плакал там, возле пня.

Стронг угрюмо молчал, уронив руки на стойку.

«Что станет с тобой, когда умрет твое дерево?» — спросил он тогда, и она ответила: «Я тоже умру». А потом он лгал себе, потому что должен был выполнить работу, и убеждал себя, что она просто не знает и только думает, что умрет. Любил ее — и убивал.

— Нет у меня никакой чести, — повторил он. — Я убил ее.

— Том…

Он снова замолчал. Поднял глаза, увидел свое отражение в зеркале за стойкой и содрогнулся. Взглянул выше, на бутылки, потом на самую верхнюю полку, где красовались изделия квантектилей.

— Вестермайер! Что это?! — Показал пальцем подбежавшему мэру. — Что там за кукла? Я хочу посмотреть.

Чтобы дотянуться, тому пришлось встать на цыпочки. Он протянул куклу Стронгу.

— Мы нашли ее здесь, в гостинице, когда готовились к приезду туристов. Думаю, она как-то связана с религиозным культом аборигенов.

Стронг не сводил глаз с куклы. Она была вырезана из дерева и стояла на небольшом пьедестале. Старинные краски до сих пор не успели потускнеть. Мелкие, изящные черты лица, высокая грудь под зеленой туникой из листьев, длинные стройные ноги, солнечный блеск волос.

— Не удивлюсь, если это их богиня, — продолжал коротышка, — богиня Большого дерева, к примеру.

— Нет. — Мэтьюз покачала головой. Неправильность в ее сне наконец обнажила свое чудовищное уродство. — Это богиня домашнего очага.

— Как это? — вытаращил глаза мэр.

— А вот так. Том, ты понимаешь? Дома и есть дерево, очевидно же!

Стронг осторожно погладил деревянную фигурку по плечу.

— Тогда почему она была на дереве?

— Она и богиня дерева тоже… но почему вдруг на дереве?

— Потому! — нахмурился он. — Я сам ее видел и говорил с ней!

— Том, держи себя в руках.

Вестермайер беспомощно переводил взгляд с одного на другого.

— Простите, — наконец вмешался он, — но что вы имеете в виду? В каком смысле наши дома и есть дерево?

— Я хочу сказать, — стала объяснять Мэтьюз, — что Большое дерево вырастило их из своих корней. Вот такие прекрасные, очаровательные — специально чтобы привлечь людей. Этому виду дерева требовались для жизни люди вокруг, их отходы и мертвые тела. Разлагаясь в земле, они кормили ствол, ветви и все остальное. Мне следовало догадаться сразу, когда специалист на лесопилке показал поперечный срез ствола и упомянул про необычайно толстый лубяной и пробковый слой. Наверное, и догадалась, но не осознала, потому и увидела потом во сне. Мне снилось, что я дерево, и я все знала о нем! Дело не в размерах, ему просто требовалось больше питания, чтобы поддерживать дома — кормить их, понимаете?

Стронг продолжал молча разглядывать фигурку.

Лицо мэра вдруг побледнело.

— Почему же тогда дома гниют?

— Потому что вы усовершенствовали систему уничтожения отходов и кремации покойников, начало которой положили еще квантектили перед гибелью. Фактически вы ускорили умирание дерева. — Мэтьюз повернулась к дальней стене и показала на темное пятно. — А дома гниют, потому что умирают вместе с ним.

— Да, — кивнул Стронг, — она так и сказала, что сама их построила. Богиня дерева и домашнего очага, так и есть… Только это еще не все — она сама была деревом… а я убил ее.

— Том, прекрати!

— Со мной все в порядке, не переживай. Теперь я понимаю.

Мэтьюз снова взглянула на Вестермайера.

— Квантектили, которые жили в этой деревне, — продолжала она, — знали, что произошло с другими, и просто не захотели ждать. Возможно, их дерево продержалось дольше, потому что они позже пришли к цивилизации. Так или иначе, их божество, дающее жизнь, тоже умирало… Никакой растительной чумы не было, доктор Вестермайер, одна лишь людская глупость.

— Том… — произнес кто-то за спиной у Стронга.

Он обернулся. Перед ним стояла Мэри Джейн. При виде ее лица вспомнилось из Писания: «Учитель! Эта женщина взята в прелюбодеянии…» Так сказали фарисеи, когда привели ее к Спасителю.